Читать «Беспамятство как исток (Читая Хармса)» онлайн - страница 172

...вода была чревом мира и всех творений. Чрево это невидимо, и никто не может видеть первичной субстанции; кто же может видеть, что бьшо до него? Все мы вышли из чрева, но никто никогда его не видел потому, что оно существовало до человека14.

Стоячая вода Хармса, в которой ничего нельзя увидеть, -- возможно, matrix Парацельса15. Любопытно, что невидимость этой воды, которую швейцарский врач ассоциировал с квинтэссенцией алхимиков, связана с ее особым отношением к темпоральности. Она -- целиком в прошлом, она целиком в мире циклической синхронности, а потому недоступна нашим органам чувств.

Между стоячей водой Хармса и его шарами нет принципиальной разницы. И то и другое -- выражение Единого, нерасчленимого, невидимого. И в том и в другом расстворяется множественность мира, из того и другого она возникает вновь.

Вода принципиально не отличается и от дыма, сопровождающего исчезновение, огонь сжигает перспективный объем, дым застилает его глубину, делает многообразие невидимым.

Хармс в конце двадцатых годов связывает шар с огнем и дымом16. Шар возникает в дыме как единое в гибнущем многообразии вещей.

________________

12 Patai Raphael. The Jewish Alchemists. Princeton: Princeton University Press, 1994. P. 332.

13 Jung Carl Gustav. Psychology and Alchemy. Princeton: Princeton University Press, 1968. P. 236-238.

14 Paracelsus. Selected Writings / Ed. by Jolande Jacobi. Princeton: Princeton University Press, 1951. P. 13.

15 Когда Хармс вглядывается в воду, "нависает" над водой, он почти буквально воспроизводит первоначальный акт творения -- "...и Дух Божий носился над водою" (Бытие, 1, 2).

16 Первоначально Единое Эмпедокловой сферы неподвижно. Но Распря приводит к разделению в ней первоэлементов. Воздух отделяется от огня. Огонь, как более тяжелый, по мнению Эмпедокла, опускается и нарушает равновесие сферы, которая приходит в движение. (То, что огонь тяжелее воздуха, объясняется тем, что до введения системы пяти первоэлементов воздух ассоциировался с эфиром. Эта тема нарушения равновесия как истока множественности имеет для Хармса существенное значение -- см. его текст "О равновесии":

"Только нет в мире никакого равновесия. И ошибка-то на какие-нибудь полтора килограмма на всю вселенную..." (Х2, 65). См.: Жаккар, 142--149. У Мейринка сходный мотив: "Две чаши весов -- на каждой половина вселенной -колеблются где-то в царстве первопричины, мерещилось мне, -- на какую я брошу пылинку, та и опустится" (Мейринк Густав. Го-лем. Вальпургиева ночь. М.: Прометей, 1990. С. 99). Хармс основал шуточный орден равновесия с небольшой погрешностью.) Движение ускоряет процесс дифференциации единого в множество и одновременно запускает время, которое все ускоряется и ускоряется. Первоначальный день тянулся десять месяцев, например.