Читать «Тонкий голосок безымянного цветка» онлайн - страница 35

Но странное дело, чем больше я себя распалял, тем четче ощущал на щеках легкие дразнящие прикосновения чуть шершавых теплых губ.

Я сопротивлялся сутки. Я узнал ее телефон (Нина Ивановна Голубева, да, да, на Семеновской площади) и позвонил ей.

-- Кто, кто? -- лениво спросила она.-- Кто говорит? От ненависти к себе у меня колотилось сердце, стучало в висках.

-- Это Геннадий Степанович, сценарист. Помните? Мы с вами познакомились у Бухвостова.

-- А-а...-- неопределенно протянула Нина.-- Я вас сразу не узнала. Но вы молодец.

-- Почему?

-- Целые сутки не звонили. Сопротивлялись? Обычно звонят раньше.

-- Знаете, кто вы, Ниночка?

-- Знаю.

-- Кто?

-- Дрянь.

-- Ну может, и не столь сильная формулировка, но...

-- Геннадий Степанович, все это не имеет ни малейшего значения...

-- Почему?

-- Потому что я люблю вас.

-- Что-о? -- заорал я в трубку. Если бы она закукарекала или призналась бы, что она на самом деле царевна-лягушка, я был бы куда менее изумлен. Да что изумлен! Потрясен!

-- Почему вы так недоверчивы? Вы очень милый, неуверенный в себе человек. Я чувствую себя с вами как пожившая дама средних лет, соблазнившая юношу.

Я молчал. Кровь прилила к моему лицу, в глазах потемнело. Я испытывал пугающую легкость и пустоту в груди. Сейчас у меня будет инфаркт. Его сердце не выдержало, он был посредственный сценарист, вздохнет Сурен Аршакович, но нам так хорошо работалось. Может быть, и она придет на похороны. С копьем в руке. Или с двигателем внутреннего сгорания.

-- Почему вы молчите? -- спросила Нина.

-- Я... я не могу... это...

-- Боже, а я думала, что сценаристы умеют говорить красиво и увлекательно. Как-то за мной ухаживал один метатель молота. Бедняга мог только крякать.

Я заскрежетал зубами. Как я ненавидел этого человека-гору, этот набор гипертрофированных мышц! Как он смел любить мое фиолетоглазое божество!

-- Нина, вы должны понять меня. Мне хочется лаять и прыгать. И лизать вам руку.

-- Я понимаю,-- охотно поняла Нина.-- Но, честно говоря, я не очень люблю собак.

Я пригласил ее в Дом кино. После фильма мы поужинаем. Она согласилась.

Я бросился гладить брюки. Я брился и смотрел на свое отображение с невольным почтением. Человек, с которым знается моя богиня, не может быть совсем уж никчемным.

Я стоял у входа в Дом кино и боялся даже думать, как смогу жить, если она не придет. Но она пришла. Я увидел ее, наверное, за квартал. Она была выше всех на голову и медленно шла со стороны Большой Грузинской.

-- Геннадий Степанович, -- сказала она,-- я соскучилась по вас.

Она обняла меня и поцеловала. Губы ее были именно такими, какими они запомнились мне: теплыми и чуть шершавыми. Стоявший рядом со мной солидный человек в ондатровой шапке посмотрел на меня с ненавистью.

По сей день я не могу сказать, какой фильм мы смотрели в тот вечер. Я держал ее руку в своих ладонях. Рука была сухая, твердая и теплая. Она вся была теплая. Она излучала тепло, как калорифер.