Читать «Тонкий голосок безымянного цветка» онлайн - страница 21

-- Вы молодцы, ребята,-- говорил я им.-- жаль, что мы так поздно познакомились. Были бы вы со мной раньше, я бы и с Катей не расстался. И было бы у нас полно ребятишек, и все бы вас холили и поливали.

Я решил пригласить к себе Александра Васильевича. Он охотно согласился.

-- Забрались вы, однако, Геночка, -- покачал он головой, когда я открыл ему дверь.

-- Что вы, я тут как раз вместе с улицей перебираюсь ближе к центру.

Александр Васильевич не засмеялся. Был он рассеян, и чувствовалось в нем какое-то напряжение. Он снял потертое пальто, долго сматывал с шеи длинный тонкий шарфик и наконец сказал мне почти сурово:

-- Ну, показывайте.

-- Что? -- не понял я.

-- Как что? Растения.

Он долго и придирчиво рассматривал заметно вытянувшиеся отростки сциндапсуса, нежно пропустил между пальцев длинные листья Безымянки.

-- Ну, слава богу,-- вдруг просиял .он. И глаза у него сразу залучились, и лысинка порозовела.

-- В каком смысле?

-- Вы не представляете, Геночка, как я волновался и за них,-- он кивнул в сторону растений,-- и за вас.

-- А почему? Вы боялись, я не буду поливать их?

-- Э, милый, это не так просто. Бывает, человек ухаживает за цветком по всем правилам науки, а цветок чахнет. И не потому, что этот человек злой -хотя растения прекрасно это чувствуют,-- а потому что как-то они не показались друг другу. Это как любовь. А вы понравились друг другу, и я за вас рад, Геночка. Смотрите, вот и вот еще -- это новые отростки. Еще немножко -- и вам придется помочь сциндапсусам. Они ведь отчаянные акробаты. Дайте им опору -- и они под самым вашим потолком пойдут. И умницы, заметьте. Вот увидите, начнут они выпускать воздушные корни. Дома, у себя на Борнео, эти корни тянутся к земле, укрепляются в ней. А здесь он выпустит корешок, посмотрит-посмотрит сверху, вместо джунглей -- московская квартирка, вместо земли -- паркет. И что вы думаете? Дальше корешок не растет. Настроение-то у вас как?

-- Спасибо, поровнее, поспокойнее.

-- Ну и слава богу. Это вы им спасибо скажите. Это они действуют. Тут, надо думать, большую роль сциндапсус на себя берет. Очень спокойный он, веселый, домовитый. Я вот сколько раз замечал: он разговаривает-разговаривает со мной, а потом и не поймешь, то ли он говорит, то ли поет. Вы еще не разговаривали? -- деловито спросил он меня.

-- Нет.

-- Ну, все-таки это дикари маленькие, не забывайте. Они вначале дичатся. Осторожны донельзя. Зато потом... Трещат, как сороки. Я так думаю, это неудивительно. У себя в джунглях они и между собой переговариваются, и с насекомыми могут поболтать, с птицами, с животными. А здесь с кем? Со шкафом?

Странное дело, на этот раз бутафор уже не казался мне таким сумасшедшим, каким представлялся раньше. Конечно, я понимал, что он несет чепуху, но чепуха эта не вызывала активного протеста, над ней не хотелось смеяться. Мною владело благодушие человека, только что узнавшего, что он сдал трудный экзамен.