Читать «Выскочивший из круга» онлайн - страница 15

В это время иностранец что-то каркнул, и сразу вслед за ним Марианна крикнула: “В НИЧТО! В ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ!”.

Это было так страшно, что некоторое время мы все четверо тяжело дышали и вылупив глаза смотрели друг на друга. Первым заговорил Рейф Глендауэр, а Марианна перевела: “Наш гость хотел бы осмотреть ваши зубы”.

Я пересел в раскладное кресло, такое же, как Зухра ко мне привозила (а может, это оно самое и было). Кресло придвинули к окну, и я так наполовину сел, наполовину лег в него. А Глендауэр в это время нацепил себе на голову обруч с приделанной к нему лампочкой, даже не лампочкой, а таким светильником в виде кнопки.

Я раскрыл пасть, а он резко наклонился и близко-близко придвинулся к самому моему лицу, сильно сопя носом. Марианна подлезла с другой стороны и тоже придвинулась. Я задержал дыхание и закрыл глаза. Пусть, думаю, смотрят, от меня не убудет. А они (не отлипая от меня) начали отрывисто говорить между собой на английском. Он что-то спрашивал, а она отвечала. Я даже понял – он спросил, курю ли я, и она ответила, что – да, к сожалению. Тогда он вдруг острым таким, кинжальным движением – рраз! – и засунул мне четыре пальца в рот, а выпуклостью ладони прихватил меня снизу за подбородок и стал пальцами слегка водить вправо-влево, а ладонью все сильнее давить снизу вверх. Я закряхтел, продолжая сопеть, а он крикнул мне прямо в нос: “ТЭРПЭТ!”. И Марианна шепотом пояснилa: “Потерпите, пожалуйста!”. Дыхание у меня совсем перекрылось, и из глаз полились слезы. Я начал хрипеть, и он тогда выдернул руку и стал обтирать ее большим платком, который подала ему Марианна Викторовна. Глендауэр сказал длинную фразу, глядя на меня жутко расширенными за стеклами очков глазами. Тут Марианна захлопала в ладоши и даже стала немного подпрыгивать от восторга, и кричала при этом: “У вас большие перспективы! Огромные! Если вы решитесь продолжать, вы кандидат на очень серьезное долголетие. Он спрашивает, сколько прожили ваши родители”. Я говорю: “Отец умер, восемьдесят один год было ему, а мать и сейчас жива, в деревне живет под Иркутском, ей девяносто два, почти девяносто три, а дед вообще умер, – ему больше ста было”. Иностранец сдернул с головы обруч, пошел к своему креслу, уселся напротив Филимонова и стал ему что-то говорить. Я уж не знаю, понимал ли тот, но, видимо, понимал, потому что качал удивленно головой и разводил руками. А Марианна в это время шептала мне в ухо: “Я никогда его таким не видела, он в абсолютном восторге от вас, он хотел бы вас показать в Цинциннати”.

Филимонов поднялся и пошел ко мне: “Поздравляю! – он сильно сдавил мою руку своими лапами. – Его слово верное, общими усилиями можем достичь гарантированного результата!”. Я тоже, как мог, жал его руку, а своей левой ухватился за лицо, потому что челюсть довольно сильно свело.

Открылась дверь, и вошел дежурный, блондин, с большим подносом в руках, на подносе много блюдечек с каким-то желе и три высоких бокала с жидкостью. Мы подняли эти бокалы, как бы издали чокаясь, и выпили. Оказалось, сок – незнакомый, но вкусный и сильно холодный.