Читать «Выскочивший из круга» онлайн - страница 10
Сергей Юрьевич Юрский
Он слушает молча и все ниже наклоняет голову, а глаза при этом смотрят прямо на меня, не моргая. А потом вдруг так хрипанул, прочистил горло и говорит: “Ты что это мелешь? Какие шлаки? Какая мельница для грехов? Грехи Бог прощает!”.
Я говорю: “Отец Борис, извините меня, я сам без понятия, но там все по благословению… Если грехи накапливаются…”.
“В церковь надо ходить и исповедоваться… А вы вообще… крещеный?”
“Пока еще нет, но я как раз собирался… отец Борис, я только хочу понять, если аппарат от Бога…”
“От Бога аппаратов не бывает! – рявкнул отец Склифосовский. – От Бога бывает благодать! Но не всем дается. Святой Дух от Бога бывает!”
“Вот я и говорю…”
“Что ты говоришь?! Помолчи лучше. ПОМОЛЧИ! Прости, Господи! Иди отсюда, не вводи меня во грех”.
“Вот я и говорю, от греха же никто не застрахован, все может случиться, и если ученые доказали, что грех застревает в зубах, то возможно путем долбления…”
Отец Борис закрыл руками уши и, быстро что-то бормоча, побежал от меня в другую часть церкви. Тетка, которая свечки продает, с ужасом смотрела на меня. Я подошел к ней и положил на стол три тысячи.
“Вам чего?” – прошептала она.
“Ничего. Возьмите вот… Извиняюсь… Спасибо”.
“Нет, нет, не надо, заберите, – сказала тетка. – Спаси, Господи! До свиданья”.
Я вышел из церкви, в голове гудел шум, и во рту было неприятно. Я стоял и думал: что теперь делать? Подошла женщина, из тех, что молились, сняла с головы платок и оказалась девушкой, довольно симпатичной. Сказала: “Какая благодать, правда?”. А я стою, как одурелый, и говорю: “В каком смысле?”. Она: “Видели, как на Херувимской солнце в окна светить стало?! И сейчас здесь, на улице…”. А погода, правда, классная. Настоящая весна. Я говорю: “Да, хорошо, и тепло совсем”.
Тогда она вынула гребень из волос, тряхнула головой, волосы рассыпались, и она совсем красивая стала, такая необычная. Она и говорит: “Вы, конечно, мужчина, но все-таки неправильно так нараспашку деньги держать. (Тут я только заметил, что стою посреди дороги и в одной руке у меня бумажник раскрытый, а в другой три тысячи, которые тетка не взяла.) Я вот сейчас на станции, – продолжает девица, – тоже стала в сумочке копаться, а какой-то подонок вырвал сумочку, спрыгнул с платформы и убежал. Я ахнуть не успела, и народа никого кругом. А там документы, и проездной, и денег немного.
Я говорю: “Ничего себе! Это где, у нас тут на станции?”.
Она говорит: “У вас, у вас! Я к подруге приехала – мы договорились, а у них заперто”.
Если вы до этого места дочитали, то скорее всего, у вас возникло такое соображение, ну, вот – началось: я сказал, она сказала, то, сё, потом переспали и так далее, короче, занудство. Ну да, да… потом, можно сказать, что переспали, а можно и иначе про это сказать, только вам-то что до этого? Но поймите, это не отступление от главного, это и есть главное. А я так подробно рассказываю про тот, первый разговор, потому что я, на удивление, помню его прямо дословно, а во-вторых, потому что тут важны все детали, и из этих деталей завязались такие узлы, что я их и по сей день распутать не могу.