Читать «Хаджи» онлайн - страница 260

- Слушайте, о братья, - начал шейх Ахмед Таджи, казавшийся могучим в одолжен-ной новой развевающейся одежде, - мы собрались здесь как демократическое братство, потому что мы отлично знаем, что одинокий человек - это волк, и что одной рукой нельзя аплодировать. Месть священна, ненависть благородна. Но то, чего мы жаждем, волей из-вестных обстоятельств следует отложить. Мы не вернемся на нашу землю потому лишь, что евреи хотят пустить нас назад. Нет, нас это не обманет. Мы не вернемся из-за того, что они дадут нам школы и больницы. Мы никогда не поддадимся столь очевидному подкупу. Мы вернемся только так, чтобы можно было молча работать до момента возмездия. Мы будем обманывать врага, пока наша сила не вырастет в недостижимой пропорции, и тогда проткнем его раскаленным копьем.

Шейх Ахмед Таджи был в редкостной форме. Он обращался не к разуму, но убеж-дал, и ценность его слов измерялась только их количеством.

- Терпение высушивает океаны, разъедает горы. Аллах - с терпеливыми. Терпение - ключ к спасению. Мы, жертвы, должны изменить нашу великую страсть, пока снова не окажемся на нашей священной земле. Тогда, и только тогда, начнем мы нужные действия. Давайте же вернемся и будем жить среди шакалов, пока не будем готовы.

Его язык выговаривал слова без смысла, и говорил он лишь для того, чтобы возбудить чувства...

- Мы были жертвами несчастья, а когда несчастье унижает человека, любой встанет на ноги, и пути обидчика растут, как горы. Мы катаемся в пыли. Наши животы пусты. Из-за любой крохи еды возникают ссоры. Каждый кусок - тревога. Бедность озлобляет нас.

Покажите ваши зубы, о мои братья, и любой испугается вас. Они нас жуют, но не могут проглотить. Все мы знаем, что чувствует другой, потому что мы - как один брат, а ничто не знает о стволе дерева лучше, чем его кора. Что выпало вам, выпало и мне. Никто из нас не защищен от злой судьбы. Если бы настало нам время плакать, мы увидели бы, что есть и еще более несчастные братья, лишившиеся зрения. Если бы настало время бе-жать, то у других не оказалось бы для этого ног.

Мы, кто вкусил сладость жизни, должны вкусить и ее горечь. Но за горем всегда следует радость, как птица за ветром. Лишь временем отделяется радость от печали. И на-стало время перевернуть страницу. Но вспомните, братья мои, если мы не вкусили горечи, то как оценим сладость?

Становилось все труднее следить за цепочкой слов шейха Таджи без мысли и содер-жания, причудливо сплетенных в подъем и спад эмоций. Тем не менее его речь была при-нята с энтузиазмом.

К трибуне подошел Чарльз Маан - полный контраст с первым оратором. Его костюм западного покроя был помят, как и само его маленькое, худое тело. Он поднял доклад на многих страницах, открыл его своими прокуренными пальцами и стал читать бесстрастно, но резко, как будто у него вместо языка была бритва. Его доклад был бесстрастным анали-зом причин, по которым мы стали беженцами. Для собрания это был момент истины, ведь никто и никогда еще не говорил таких слов слушателям-арабам. У Чарльза Маана было особое положение христианина и школьного учителя, его хладнокровие приклеивало бес-покойных людей к стульям, и они слушали, раскрыв рот.