Читать «Ветры travela» онлайн - страница 11

Но в этом магазине мы добыли нечто более ценное - информацию, как добраться до русского кладбища Сен-Женевьев-де-Буа.

...И вот - позади электричка, средняя скорость которой тут километров эдак 120 в час, и автобус, отправившийся со станции ровно в 10.18, как и указано в расписании. Водитель на прощание махнул рукой в сторону "симетри рюсс" - русского кладбища. Мы невольно замедлили шаг.

Хотя не знали еще, что эта поездка окажется самой волнующей страничкой путешествия. Потому что неожиданно для самих себя вдруг попали в Россию. Ту, в которую уже никогда не сможем вернуться.

"Кадеты, - старичок-служитель с почтением поклонился в сторону шеренги белых крестов и продолжил: - Что в тридцатые годы помирали, что сейчас всех хороним одинаково. Кадеты..." А еще на Сен-Женевьев нашли свое последнее пристанище Гиппиус и Мережковский, Бунин, Галич, Тарковский, Нуриев...

Здесь совсем другой русский язык. Стыдно и неловко об этом говорить, но он лучше и чище того, каким пользуемся мы. На Сен-Женевьев произошла самая, наверное, трогательная наша французская встреча. С последней - да очевидно, уже последней представительницей первой волны русской эмиграции. Елене Константиновне Кац, урожденной Нарышкиной - 84. Наша между прочим почти землячка - из Вольска. "Так вам было семь, когда вас увезли из России? по-журналистки уточнили мы. "О нет, живо возразила она. - Я была значительно старше. Мне было восемь!"

Мы проговорили часа, наверное, полтора. Стоя. В тесной кладбищенской сторожке был всего один стул, и занять его в присутствии гостей она категорически отказывалась. Зато сфотографироваться согласилась сразу и охотно: "Для меня это большая честь - такому пожилому человеку, как я, редко доводится бывать объектом внимания..."

По французским меркам Елена Константиновна образование получила далеко не блестящее - семья долго скиталась, и несмотря на помощь эмигрантам со стороны государства многое было не по карману. Но эти семь - нет, восемь лет, проведенные в дворянской России, угадываются до сих пор. Почему-то всю обратную дорогу в голове вертелась одна и та же митяевская строчка: "Она хоть бывшая, но подданная русская..."

...А потом большую часть дороги до электрички мы прошли пешком. Деревушка Сен-Женевьев - место, куда не забредают туристы. Она сонно и скромно утопала в цветах, сверкала клинической чистотой витрин, не уступающих парижским, и навевала мысли о том, что мир прекрасен и спокоен. Конечно, это было не так. Но ведь бывают же минуты, когда хочется думать только о хорошем. За двенадцать с половиной франков мы купили здоровенные бутерброды, начиненные мясом, сыром, зеленью и еще бог знает чем и решили закончить французский дневник именно сен-женевьевской главкой. Потому что заранее поняли: что бы еще ни приклчилось с нами в Париже, эти впечатления все равно останутся самыми сильными.