Читать «Поджигатели (Книга 2)» онлайн - страница 188

Люди ещё не видели этого в прошлом и не угадывали в будущем. Они сидели на своём тяжёлом скарбе, наивно воображая, что самолётов и поездов должно хватить для всех желающих покинуть родные места. Должно!.. О чем они думают там, в Праге?

По сравнению с ними Кропачек мог чувствовать себя счастливцем. Не только потому, что над его головою была крыша, но главным образом потому, что он был уверен: его ждёт самолёт, он улетит во Францию, куда немецкие власти обещали пропустить его через территорию Австрии. И в самом деле, было бы просто смешно, если бы ему, директору Вацлавских заводов, не удалось резервировать для себя самолёт, просто смешно. Удивительно было, конечно, что ему не удалось получить для своего самолёта бензин, но этот товар перестал продаваться, а мальчишка, посланный на завод к Штризе с запиской Кропачека об отпуске бензина из заводской кладовой, как сквозь землю провалился.

Наконец он вернулся, но вместо разрешения на бензин принёс записку Марты, написанную по-немецки. Кропачек отказался взять её в руки.

— Девчонка хочет лететь с нами? — спросил он жену.

— А ты разучился читать?

— По-немецки? Разучился, — решительно заявил он. — И никогда больше не научусь. Клянусь господом-богом.

— Сумасшедший, настоящий сумасшедший!

Воздев руки к небу, пани Августа взяла записку. Марта просила улетать как можно скорее.

Пани Августа просительно проговорила:

— Может быть, ты сам пойдёшь поговоришь с нею? А, Янушку?.. Нам было бы лучше остаться здесь.

— Остаться здесь? — Кропачек остановился перед женой. — Остаться здесь?..

Он больше ничего не мог выговорить.

— Пойди поговори с девочкой, — робко попросила жена.

— Говорить с нею? — Маленькая фигурка Кропачека, утратившая всю свою жизнерадостность, стала олицетворением злобного отчаяния. — Говорить?.. О завтрашней погоде?.. Может быть, о модах?..

— Сумасшедший! Настоящий сумасшедший!

— Я не хочу, ни о чём не хочу с нею говорить, пока она не придёт сюда и не скажет, что желает остаться честным человеком, что она остаётся моею дочерью, чешкой… Да, да, именно так: остаётся чешкой. Чешкой, чешкой!..

Он продолжал, как одержимый, твердить одно и то же и, охватив голову руками, прислонился к раме маленького окна, за которым тускнел осенний день.

Пани Августа оглядела его согнутую спину, на которой обвис ставший непомерно широким пиджак.

— Так я пойду одна, — как ей казалось, решительно, но в действительности жалко проговорила она.

Он не обернулся.

— Я пойду и скажу нашей девочке, что у неё нет больше отца, что… — и она прижала к губам платок.

— Открой ей такую Америку. — Кропачек через силу рассмеялся. — Как будто не сама она заявила нам это.

— Но ты же видишь, девочка хочет нам добра.

— Я не нуждаюсь в помощи гитлеровцев.

— Янек!

— Мне помогут мои руки и моя голова.

— Ах, Януш, Януш!.. — Августа покачала головою. — Ты стал таким непримиримым. Пауль тоже хочет нам добра. Кто, кроме Пауля, может теперь нам помочь?