Читать «Хорал забвения» онлайн - страница 16

Грег Бир

В начале сентября Валтири заговорил с Майклом еще откровеннее.

— Когда я начал писать музыку к фильмам, мне было немного стыдно, — признался он однажды вечером, когда Майкл пришел на обед. — Правда, первая картина вроде удалась — «Эшенден» с Тревором Ховардом.

Теперь я ни о чем не сожалею, а тогда думал: что сказали бы мои герои по поводу некоторых фильмов? Но иначе было почти невозможно прожить. В тридцатом мы с Голдой поженились, едва сводили концы с концами. В общем, тяжелое было время.

Но я всегда мечтал о серьезной музыке, о той, что звучит в концертных залах. Между делом кое-что писал: пьесы для фортепьяно, кантаты, — ничего общего с длинными музыкальными сопровождениями кинокартин. Недавно даже появились диски с некоторыми из этих вещей, поэтому как кинокомпозитор я известен. Но я мечтал об опере… О, как меня очаровывали либретто Гофмансталя и как я завидовал Рихарду Штраусу, в его времена все было гораздо проще! «Geht all’s sonst wie ein Traum dahin vor meinem Sinn…» Он рассмеялся и тряхнул головой. — Но я отвлекся.

У меня была последняя возможность заняться серьезной музыкой. И… — Валтири умолк, его взгляд опять устремился вдаль, на сей раз сквозь пейзаж в рамке, который висел над буфетом и освещался лишь свечами.

— Да, это была серьезная возможность. Однажды ко мне зашел человек по имени Дэвид Кларкхэм, примерно моих лет, может, постарше. Я помню, тогда шел дождь, но он был без плаща… в сером шерстяном костюме, и на нем — ни единого пятнышка влаги. Как с гуся вода, в буквальном смысле, понимаешь?

Майкл кивнул.

— Мы познакомились. Сначала я принял его за бездельника, их немало топчется на киностудиях. Ты, может быть, знаешь таких типов: шляются повсюду, норовят погреться в лучах чужой славы и покутить на дармовщинку. Кто-то их прозвал «ящерицами на солнцепеке». Но оказалось, что Кларкхэм действительно сведущ в музыке. Удивительный человек. Мы с ним почти дружили… некоторое время. Он излагал свои музыкальные теории — весьма необычные, если не сказать больше.

Валтири подошел к застекленному книжному шкафу, достал томик в потрепанной суперобложке и протянул Майклу. «Чарлз Форд, Дьявольская музыка», — прочел Майкл.

— Так вот, мы с Кларкхэмом работали вместе. Он предлагал темы для оркестровок и аранжировок, я сочинял.

Валтири помрачнел, а потом заговорил с горькой иронией:

— Однажды… Мы к тому времени уже совсем подружились, — он мне говорит: «Арно, другой такой музыки не будет. И не было до нас. Миллионы лет Земля не слышала подобных звуков». Я пошутил насчет песен динозавров, но он посмотрел на меня очень серьезно. «Когда-нибудь, — говорит, — ты поймешь, что я имею в виду». Это, конечно был чудак, каких поискать, но талантом его Бог не обделил, тут никаких сомнений. Он будил мою заветную мечту — стать вторым Стравинским. А я… был паразитом. Использовал в нашем творчестве теории Кларкхэма, его «психотронную структуру тона». Он говорил: «Это даст нам то, чего безуспешно добивался Скрябин».

Майкл не знал, кто такой Скрябин, и Валтири это заметил, но не пояснил. Казалось, он произносит хорошо отрепетированную речь.