Читать «Великий чабан» онлайн - страница 24

Выстрел мгновенно прервал неравную схватку, происходившую на глазах у перепуганного, с ужасом наблюдавшего за битвой Гэсэра. Один из волков упал и, нелепо выгнувшись, забился в агонии, остальные бросились бежать. Бадма выстрелил второй раз, и еще один волк закувыркался на весенней, в проталинах, земле. Последнего преследовать не стали. Степь не прощает обид, и хищника ждала неминуемая смерть от собственной жестокости, называемой бешенством.

Недавнее поле битвы представляло собой страшную картину. У изгороди, тревожно всхрапывая, стоял Сивка, и Гэсэр, сидя в седле, крепко прижимался к шее коня, зажмурив глаза. Несколько волков лежали на земле, а Ату, полусидя-полулежа зализывал раны. Хочча, истекая кровью, мертвой хваткой держала уже издыхавшую волчицу. Выхватив из люльки топор, Жалсан тут же добил Рыжую.

Растрепанная, не успевшая даже снять кухонный передник, Лхама сразу же бросилась к целому и невредимому, но ошалевшему от всего произошедшего внуку. И только когда бабушка сняла его с седла и прижала к себе, беспорядочно целуя его и причитая что-то, мальчик забился в истерике, судорожно прижимаясь к такой теплой и родной бабушке, словно проснувшись после страшного сна, пытаясь спрятаться от пережитого кошмара.

Бадма, не в силах смотреть на них, сел к ним спиной на холодную весеннюю землю, пытаясь прикурить дрожащими пальцами папиросу. Жалсан тем временем пытался разжать челюсти Хоччи, сжимавшие горло волчицы. Все тело ее исказила судорога, и жизнь потихоньку покидала собаку. Но она все так же крепко сжимала горло ненавистного хищника, когда-то подло убившего Бургута и теперь так же подло покушавшегося на жизнь любимого хозяина. И вся ненависть, жившая в ней все эти годы, наконец-то вылилась в эту смертельную, последнюю в ее жизни хватку!

* * *

Весь вечер Жалсан зашивал и бинтовал раны Хоччи и Ату, кторому повезло больше: мощный ошейник с вделанными в него болтами (иначе собаки из него вылезали) спас его от смерти. С Хоччой все было хуже. Она умирала. Все, что мог, Жалсан сделал. Большая, светло-серая, почти белая, измазанная кровью, она лежала у печи, как когда-то давно, когда Бадма привез ее еще маленьким щенком. Непривычно беспомощная, она не пыталась встать. Жизнь медленно покидала ее тело.

— Сделай что-нибудь, — почти умоляюще просил Бадма Жалсана, — ведь ты же ученый, в институте тебя еще не такому учили. Постарайся?! — Бадма прямо смотрел единственным глазом на племянника, сильно постаревший, с растрепанными седыми волосами, непривычно жалкий. Жалсан не мог ответить ему и помочь тоже ничем не мог.

— Поймите, Бадма-ахай, я не волшебник! Чудес не бывает, — примерно в десятый раз повторил Жалсан, но Бадма, никогда не сомневавшийся в его знаниях, словно отказывался этому верить.

— Вы думаете, я не хочу ее спасти? — Нервно сжимая холодеющие лапы собаки, Жалсан в отчаянии бросил: — Я не понимаю, почему онавообще еще жива. Она борется до сих пор. А за что? Любой организм предпочтет смерть таким мукам! — Он резко встал, закурил папиросу и, поперхнувшись, закашлялся. Жалсан впервые ничем не мог помочь Бадме, и бессилие угнетало его еще хуже, чем боль.