Читать «Великий чабан» онлайн - страница 18

После жестокого ветреного февраля степь была бесснежна. Уцелевшая дичь пряталась умело, так как выживали самые хитрые. Той дичи, что попадалась стае, было настолько мало, что мучительное чувство голода с голодом природы — размножением — переплелись в дьявольский клубок. Именно голод сплачивает волков в стаи. Он же заставляет слушаться более хитрого и умного, того, кто может утолить этот голод.

С каждым днем Облезлый становился все злее и коварнее. Его подстегивал страх, и он умело сеял раздор в стае. Но однажды несколько волчиц незаметно ушли к другим волкам, и раздор усилился. Облезлый перестарался. Большинство волков потянулись к Рыжей, и она снова почувствовала себя хозяйкой положения.

Власть Облезлого пала. Но, поняв это, он не смирился, люто возненавидел всех и стал терпеливо выжидать, томимый глухой и жестокой жаждой мщения. Голод и голос крови, вплетаясь в эту жажду, будили в нем нечто ужасное, что подавило в волчьей сути все врожденные законы и инстинкты.

* * *

Прошло два года с тех пор, как Ату и Хочча расправились с Соколом. Ату окреп и в росте почти не уступал Барде, и Хочча уже не позволяла себе прежние шалости по отношению к сыну. Она заметно старела. Ее клыки были все так же остры и напоминали кинжалы, но видела она хуже и ошибалась все чаще, ибо притупился когда-то неизменный нюх. Овец она пасла все реже, предпочитая оставаться в сеннике, и стадо целыми днями охранял Ату, ставший к тому времени отличной овчаркой.

Звездочка из несуразного жеребенка выросла в красивую, стройную кобылу. С Ату они все так же не ладили, но Звездочка уже не искала ссор сама и предпочитала держаться от пса подальше. Время шло, наступала пора объезжать молодую лошадь, приучать к седлу и хозяину.

Бадма никогда не ломал лошадей плетью.

— Лошадь чувствовать должна, чего хочет от нее хозяин, — говорил он, часто ругая табунщиков Седельниковых за их жестокие методы седлания лошадей. Седлание заключалось в “обламывании”, многодневном выматывании лошадей без воды и пищи, а затем захлестывании плетями для “пущей пугливости”.

— Вам на скотобойне надо работать, а не табунщиками, — твердил им в сердцах Бадма, но те упорно продолжали все делать по-своему.

— Портят своих, потом завидуют и чужим покою не дают. Что за люди? Хуже шакалов… — за прямоту Бадму не раз били, но старик при этом лишь кряхтел, снова и снова пытаясь встать. После Жалсан собирал друзей и мстил за него, чтобы не так сильно били в следующий раз, и снова Бадма с присущей ему простотой находил новые проблемы.

Лошадей он любил больше, чем людей, и воспитывал их грамотно и умело. Бороо и Сивка подпускали его к себе даже в открытом поле. Объездка требует огромного терпения. Стоит только лошади почувствовать, что хозяин невнимателен к ней, как все идет насмарку, — в этот день она уже никого к себе не подпустит.

— Чтобы конь хороший был, его любить надо, — учил Гэсэра Бадма — Она не как человек, тем же отвечать будет!