Читать «Дневник ангела» онлайн - страница 7

Вот за третьим корабликом-то и нашлась моя кукла.

Я все-таки потом повесил её. За ноги. Вниз головой. Портрет Гитлера, правда уже (давно) переместился со стены - в груду бумаг (на шкафу), но и без Гитлера кукла смотрелась отменно. Я сфотографировал повешенную. Класс!

Однажды ночью, когда спал, проснулся от странной мысли: у кого-то закружилась голова.

В лунном луче поворачивалась плавно моя кукла. Я тогда ещё подумал: рассказ! был у меня рассказ, где маленький мальчик, вообразив себя "лунным волчком", умирает вдруг утром, от разрыва сердца, случайно сев на кнопку.

Лунные лучи. Нельзя сказать, что я вообще не люблю эту Луну. Но меня на окне висят серые занавески, пробиваясь сквозь них, лунные лучи рассеиваются по комнате, мешают спать. А когда полнолуние (дом, где я живу, как назло, сориентирован так, что мои серые окна смотрят - на запад) - в полнолуние Луна - ровно в центре окна: уснуть невозможно в принципе. Какая уж там мистика с лафоргивскими Пьерро и булгаковскими Пилатами! Никакой мистики, противно только.

Так вот, кукла мерно покачивалась в лунном луче. Ее тень паутиной ходила по фотографиям развешанным на стене. Тени от загнутых уголков фотографий то удлинялись до зеркала, то уходили в вглубь стены.

Что такое? С куклой что-то не так?

Ах, ну конечно же! Это у неё закружилась голова.

Я выбрался из-под одеяла, я отцепил куклу от веревки и положил у кровати на пол.

Лег и уснул.

*

Как же тебя назвать?

"Только не именем..."

А как?

"Ты ведь как-то называешь меня?"

Да, просто - кукла.

"Так и зови."

Так и стал звать. Постепенно она привыкала к моему голосу, на вторую неделю общения с ней можно было уже вполне серьезно беседовать. Иногда она задавала вопросы, но обычно, предвосхищая её любопытство, я рассказывал ей буквально что ни попадя. Читал ей вслух любимых Андерсена и Экзюпери, обсуждал с ней программку телевидения, смешил её анекдотами из личной жизни. Порой её интерес к этой самой обыденной жизни меня поражал: то, что было для меня нормальным, реальным, - вызывало у неё удивление и даже испуг.

Первый раз она испугалась, когда я рассказал ей, что в детстве упал с березы и, кажется (я сейчас толком уже не помню), повредил позвоночник. Естественно, что свой полет на землю с высоты двух-трех метров я описывал, прибегая к нарочито мрачным и пугающим эпитетам.

- ...Словно береза устремилась за мой, готовая вонзиться в меня, вживить своим грязным хоботом меня в землю, мерзость какая! Ты когда-нибудь разбивалась в самолете?

- Нет, а ты?

- А я - да.

- И что?

- Как видишь - разбился насмерть, не справился с управлением.

- Не шути так.

- Ты права, с управлением не шутят, на всех помойках об этом есть соответствующие директивы...

Но "соответствующие директивы" на помойках были не только про технику безопасности в небесах; однажды она меня просто поразила своим умением формулировать интересные вопросы.