Читать «Чёрный монах» онлайн - страница 3

- Однако, пора спать, - сказала Таня. - Да и холодно. - Она взяла его под руку. - Спасибо,

Андрюша, что приехали. У нас неинтересные

знакомые, да и тех мало. У нас только сад, сад, сад,

- и больше ничего. Штамб, полуштамб,

засмеялась она, - апорт, ранет, боровинка,

окулировка, копулировка... Вся, вся наша жизнь

ушла в сад, мне даже ничего никогда не снится,

кроме яблонь и груш. Конечно, это хорошо, полезно,

но иногда хочется и еще чего-нибудь для

разнообразия. Я помню, когда вы, бывало,

приезжали к нам на каникулы или просто так, то в доме становилось как-то свежее и светлее, точно с люстры и с мебели чехлы снимали. Я была тогда девочкой и все-таки понимала.

Она говорила с большим чувством. Ему

почему-то вдруг пришло в голову, что в течение

лета он может привязаться к этому маленькому,

слабому, многоречивому существу, увлечься и

влюбиться, - в положении их обоих это так

возможно и естественно! Эта мысль умилила и

насмешила его; он нагнулся к милому,

озабоченному лицу и запел тихо:

Онегин, я скрывать не стану,

Безумно я люблю Татьяну...

Когда пришли домой, Егор Семеныч уже встал. Коврину не хотелось спать, он разговорился со стариком и вернулся с ним в сад. Егор Семеныч был высокого роста, широк в плечах, с большим животом и страдал одышкой, но всегда ходил так быстро, что за ним трудно было поспеть. Вид он имел крайне озабоченный, все куда-то торопился и с таким выражением, как будто опоздай он хоть на одну минуту, то всё погибло!

- Вот, брат, история... - начал он,

останавливаясь, чтобы перевести дух. - На поверхности земли, как видишь, мороз, а подними на палке термометр сажени на две повыше земли, там тепло... Отчего это так?

- Право, не знаю, - сказал Коврин и засмеялся.

- Гм... Всего знать нельзя, конечно... Как бы обширен ум ни был, всего туда не поместишь. Ты ведь всё больше насчет философии?

- Да. Читаю психологию, занимаюсь же вообще философией.

- И не прискучает?

- Напротив, этим только я и живу.

- Ну дай бог... - проговорил Егор Семеныч, в раздумье поглаживая свои седые бакены. - Дай бог... Я за тебя очень рад... рад, братец...

Но вдруг он прислушался и, сделавши страшное лицо, побежал в сторону и скоро исчез за деревьями, в облаках дыма.

- Кто это привязал лошадь к яблоне? -послышался его отчаянный, душу раздирающий крик. - Какой это мерзавец и каналья осмелился привязать лошадь к яблоне? Боже мой, боже мой! Перепортили, перемерзили, пересквернили, перепакостили! Пропал сад! Погиб сад! Боже мой!

Когда он вернулся к Коврину, лицо у него было изнеможенное, оскорбленное.

- Ну что ты поделаешь с этим анафемским

народом? - сказал он плачущим голосом, разводя руками. - Степка возил ночью навоз и привязал лошадь к яблоне! Замотал, подлец, вожжищи туго-натуго, так что кора в трех местах потерлась. Каково! Говорю ему, а он - толкач толкачом и только глазами хлопает! Повесить мало!

Успокоившись, он обнял Коврина и поцеловал в щеку.

- Ну, дай бог... дай бог... - забормотал он. - Я очень рад, что ты приехал. Несказанно рад... Спасибо.