Читать «Золото красных» онлайн - страница 28
Виктор Черняк
- Уверен. Ты видел его... ты знаешь наши дела... наверх не пожалуешься, мол, это они требовали. По бумагам мы с тобой под статью пойдем... в особо крупных размерах... валютные махинации... злоупотребление служебным положением... весь букет.
- Но нас обязывали... из Москвы.
- Дурак! - Пашка играл подтяжкой пристежного ремня, - ты еще вспомни, как тебя инструктировал полгода назад этот управделами, скажешь на суде: это Герман Сергеевич мне велел! Так? Тебя зачем здесь держат? Чтоб у верхних голова не болела... засбоил, дал проскачку... на вылет, сберкассой командовать... это в лучшем случае...
- Что же делать? - Холин повернул ключ зажигания, заурчал движок.
- Не знаю. - Цулко смотрел на лужи сквозь лобовое стекло. - Одна надежда, что он не рубит в этой банковской трихомудии, хотя вряд ли, тот еще гвоздь. Попроси Мадзони, может, он заткнет наши дыры краткосрочными вливаниями?
Холин положил руки на руль:
- Так просто Мадзони не поможет... потребует встречной услуги.
- Господи, - хмыкнул Пашка, - вспомнила баба, як дивкой була. Соглашайся на все... нам бы этого козла, - кивнул на отель, - скорее домой возвернуть, а потом с Мадзони сговоримся, или пошлем... на хер.
- Может, твое ведомство поможет? - неуверенно поинтересовался Холин.
- Ты сюда ведомство не впутывай, - отрубил Пашка и, поздно спохватившись, прогундел, - да и какое такое ведомство?
- Ну ладно... ладно... - Холин отпустил ручной тормоз, машина плавно покатила.
Ребров не часто заезжал к матери и корил себя за черствость, понимая, что пустые укоры не облегчают участи единственного в этой жизни безоговорочно любимого человека.
Снова Ребров вышагивал по коммунальному коридору: у обшарпанных стен громоздились цинковые баки, стиральные доски, велосипеды-развалюхи, и еще невесть какая рухлядь. Каждый раз добираясь до двери материнской комнаты, Ребров втягивал голову в плечи, допуская, что прикрепленный к стене может пять, а может двадцать пять лет тому назад велосипед рухнет на темя, сбивая при падении тазы, санки, швабры и веники.
Открыл дверь, положил гвоздики на стол, подошел, поцеловал мать, болезнь отступила, и стало видно, что перед ним еще бесспорно красивая женщина, не молодая, но и далеко не старуха.
Вышел на кухню, вернулся с чистой водой в вазе, обрезал по косой ножницами цветочные стебли, расставил в вазе цветы.
Мать, не отрываясь, следила за сыном. Ребров вынул из сумки продукты, положил в холодильник, сказал:
- Грязный... надо вымыть... если б с Иркой не разругался, ее бы попросил.
- Мириться не думаешь? - с опаской уточнила мать.
- Ни за что! - Ребров сел на край кровати.
- Решил, значит решил, не вмешиваюсь, - мать вздохнула.
- По глазам вижу хочешь что-то сказать, а боишься, - ввернул Ребров.
- Боюсь, - созналась мать.
- Тогда молчи, тем более, что я предполагаю приблизительно: какие вы все мужики... не цените... бросаете любящих вас... так?
- Вроде того, - улыбнулась мать.
- Вот видишь, сказала бы... слово за слово глядишь скандал... а так, я вроде сам болею, сам себе горькую микстуру прописываю... а ты только наблюдаешь, и вроде не причем, и мне орать не на кого.