Читать «Покушение на крейсер» онлайн - страница 11

Николай Черкашин

10 часов утра

Светало. Дождь еще моросил, и Землянухин подвязал над распахнутым люком брезент, а сам залез от пронизывающего ветра в рубку так, что из горловины входного люка голова его торчала, как из окопа. Зато все было видно вокруг и не дуло. Винтовка стояла рядом под рукой. Конечно, можно было бы задраить люк и наверстать упущенное за ночь, но Землянухин нутром чуял - в такой день спать нельзя. Да и нога разнылась так, что хоть выставляй на студеный ветер. Пусть застынет, проклятая.

А тут еще глаз заслезился, засвербел. Капитана второго ранга Грессера помянуть заставил. Ишь ведь как саданул биноклем - бровь и подглазье рассек до кости. Вахту Землянухин достоял тогда, кровью умываясь. Внизу корешам сказал, что волной о перископ приложило. Стыдно было признаться, что подвернулся командиру под горячую руку.

Ребята в дизельный отсек его отправили. Там мотористы врачевали: тряпицу с отработанным машинным маслом под глаз приложили. У "маслопупов" чумных, известное дело, отработанное масло - первое лекарство. И внутрь его принимают (от язвы), и ссадины им мажут. На них, насквозь промасленных, и впрямь как на собаках все заживает. А тут от такой примочки разнесло Землянухину весь глаз. Старший офицер кличку ему придумал - Циклоп. "Тебе, Землянухин, теперь только в перископ смотреть второй глаз жмурить не надо".

Одно хорошо - на вахты ставить перестали. Отоспался хоть за поход. Спасибо экипажному подлекарю - спас глаз. Только на всю жизнь красным сделался, как у кроля. Велел подлекарь промывать глаз почаще крепким чаем или порошком белым - борной кислотой. Настоящий-то чай в команде давно перевелся, а вот порошок должен быть в аптечке, что в кают-компании висит.

Землянухин оглядел пирс и палубу - всюду пусто и безлюдно, - задраил рубочный люк, спустился в центральный пост, где под иконкой-пядницей Николы Морского тлела вместо лампадки алая пальчиковая лампочка. Он хотел было перелезть в носовой отсек, как вдруг заметил в красноватом полумраке портрет Керенского, присоседившийся к иконе. Весной, когда "Ерша" под гром оркестра спускали со стапелей, премьер толкнул речь с рубки подводной лодки. Потом подарил команде свой портрет и расписался в историческом журнале корабля. Теперь команда пошла его свергать, а портрет все еще висел в центральном посту.

Матрос снял рамку, выдрал фото. Рамку засунул за трубу вентиляционной магистрали - сгодится еще на что-либо путное, а скомканное фото выбросил из люка в воду.

Восстановив справедливость, Землянухин почувствовал себя лучше. На душе полегчало, и глаз ныть перестал. Он не сомневался, что Митрохин с ершовцами обойдутся с Керенским точно так же.

Вадиму в своих планах Грессер отводил простую, но очень важную роль. По его команде с мостика сын рванет рычат стрельбовых баллонов. Торпедные аппараты к выстрелу приготовит он сам, минер первого разряда. Дело стояло лишь за механиком, который должен был запустить дизели. За ним, третьим членом команды, и направлялся кавторанг. Он не сомневался, что инженер-механик с "Тигрицы", тихий покладистый лейтенант, после трех лет общего смертельного риска пойдет за ним в огонь и воду. Разумеется, его тоже не следовало посвящать в план до конца. Главное, чтобы Павлов сейчас оказался дома, у себя на Петровском острове. Грессер бывал у механика на крестинах дочери и хорошо знал, как отыскать его дом в задних дворах Петровского проспекта.