Читать «Комета Лоренца (сборник)» онлайн - страница 14

К слову, сегодня я, пытаясь обмануть как-нибудь свою боль, встретил одного знакомого старика - когда-то мой дед преподавал ему физику в индустриальном техникуме.

У меня так бывает. Появляется вдруг в мозгу не боль, а предчувствие боли. И как-то внезапно все вокруг становится странным. Не вообще и не глобально, а в мелочах, в пустяках, которых другой и не заметит, потому что к ним нужно присматриваться. То есть не нужно, конечно. Поскольку действительно никому это не нужно. Но что делать, раз у тебя это происходит само собой, произвольно и независимо? И тогда из обыкновенной, привычной окружающей среды всплывают на поверхность какие-нибудь странности. Всплывают и плавают, и привлекают внимание.

Сегодня днем главная странность состояла в том, что мне навстречу то и дело попадались сцепленные между собой трамвайчиком собаки и мужчины со шрамом на левой щеке. Ну, на собак я заглядывался не очень - во-первых, картина эта известная и встречающаяся в нашем городе-труженике на каждом шагу, во-вторых, собак я обхожу стороной, потому что от меня всегда пахнет кошкой, чего собаки почему-то не любят, а мужчины со шрамами не заинтересовать меня, конечно, не могли и я, конечно, к ним присматривался и приглядывался. Так вот, у одних шрам был длиннее, у других - короче, у третьих глубже, у четвертых новее. Но у всех - на левой щеке и у всех горизонтально. От уха к носу. Что это означало, понять было невозможно и тем более невозможно объяснить. Откуда они взялись в таком противоестественном количестве, как попали в одно и то же место, почему шли в одном направлении с некоторым интервалом со стороны реки?

И я, чтобы отвлечься от надвигающейся боли, чтобы попытаться ее обмануть или хотя бы отдалить ее наступление, пошел за ними, вернее - за последним из них1. И он привел меня к универмагу. К боковому входу, у которого обычно стоят скучной вереницей продавцы всяческой радио- и бытовой техники с паспортами этой самой техники, висящими на груди. Стояли они и сегодня. Правда, почему-то спиной к входу. Обычно они стоят к нему лицом. Может быть, они повернулись, чтобы видеть фонтан и ощущать лицом его освежающие брызги, а может, чтобы не смешиваться с черным низкорослым стариком, который втерся между продавцами со своей палкой и уставился круглыми выпуклыми глазами на дверь. В дверь входили люди, потом они из нее выходили, а он стоял, упершись в набалдашник, и наблюдал за теми и за другими, за входящими и за выходящими. И вряд ли этот неприятный старик кого-нибудь ждал. Он просто стоял и просто смотрел в дверь. И казалось, что он стоит в не своем пространстве и не своем времени, поскольку нынешнее пространство изменилось и стало непохожим на пространство его активной жизнедеятельности. А время просто ушло и его не стало, и на место ушедшего, старого, пришло другое, новое время - непонятное и неудобное для старческих лет.

Да, этот теперешний старик очень давно учился у моего деда законам физики, а потом ими пренебрег и много лет кряду был самым известным городским поэтом общеобластного масштаба, жил в квартире с двумя туалетами и выпускал одну за другой книжки в местном издательстве "Червоний промiнь". Помимо того, он заведовал всей культурой в вечерней газете и печатал свои произведения там. Произведения на любые случаи жизни. В основном праздничные и солдатско-военные (солдатом и воином он никогда не был, и, наверно, его тянуло в строй, чтобы ходить по команде в ногу), но и фельетоны против пьяниц и сионистов всех мастей этот поэт тоже публиковал еженедельно. Называя их - фельетоны - памфлетами в стихах. И то, что сам он был пьяницей и полуевреем, ему нисколько не мешало, а наоборот, помогало.