Читать «Смертельное шоу» онлайн - страница 236

Теперь уже группа и особенно Андрей убеждали Саньку остаться. Его держали за руки, кричали в лицо, брызгая слюной, заставляли выпить полные стаканы воды, противной, пропахшей хлоркой местной воды, дали выкурить сигарету, хотя он никогда не курил, предложили часок поспать, доказывали, что лучше него еще никто не пел тенором на земном шаре со времен египетских пирамид. И уговорили.

На сцену он вышел вместе с "Мышьяком" в начале одиннадцатого.

Зал был все так же полон. Зал был все так же уверен, что оттяжка была действительно связана с плохими отечественными проводами. Зал не заметил пустого места во втором ряду сразу за Покаровской. Зал балдел на всю катушку, ревом и свистом доказывая себе, что деньги на билеты потрачены не зря.

И этот же рев и свист встретили появление Саньки на сцене, но он его не услышал. Мир казался нарисованным. Санька был безразличен к нему. И еще было ощущение, что этот выход на сцену -- наказание, но наказание непонятно за что.

Санька чудом попал в ритм музыке, с унынием, совершенно не годящимся для первого куплета, вытянул слова с глупой рифмой на "ом" и зачем-то опустил взгляд с потолка. Потолок тоже казался нарисованным, то есть таким же, как и все остальное, и почему он решил посмотреть другую часть нарисованного Санька так и не понял. Просто накатила пауза между первым куплетом и припевом, а припев по плану требовалось исполнить в настоящем вальсе, с партнершей, а все партнерши сидели внизу. И тоже выглядели нарисованными. Мелькнула мысль, что если любую из них поцеловать, то нос защекочет бумажная пыль. С таким же успехом можно целовать газету годичной давности.

Вставшую в четвертом ряду девчонку он принял всего лишь за фотографию в газете. За оторвавшуюся и отогнувшуюся от полосы фотографию. И только когда заметил знакомый обшелушившийся носик, зал рухнул. Газета исчезла. Перед ним сидели живые люди и самой живой из них была стоящая в четвертом ряду Маша.

-- При-ипев, -- прохрипел в спину Андрей, упрямо выжимающий из тарелочек звук рассыпаемых по столу монет. -- Пой припев, идиот...

А руки Саньки, совсем не подчиняясь ему, потянулись вперед, к четвертому ряду. В ответном жесте Маша сделал то же самое, и зал онемел.

-- По-ой, ро-одненький, -- уже не просил, а стонал Андрей.

Не слыша его, Санька с грохотом спрыгнул со сцены, побежал к боковому проходу. Маша ринулась туда же по ногам зрителей. Зал вздрогнул в ободряющем реве и овации.

Санька вырвал ее через колени перепуганного очкарика, выбежал с нею на сцену и, только теперь уловив, что музыканты в очередной раз заканчивают проигрыш в паузе, вскинул микрофон, подхватил в вальсе Машу и полетел вдоль сцены.

-- Вальс на па-алубе... Па-алубе... Вальс... Мы не зна-али, что он не для нас... Вальс на па-алубе... Па-алубе вальс... Мы не зна-али, что вальс нас предаст...

Слова совершенно не подходили к счастью на лицах вальсирующих. Слова обманывали, но зал понял это по-своему. Зал решил, что песня -- правда, что танец действительно разлучил когда-то светловолосого парня и чернявую загорелую девушку, но они снова нашли свою любовь, они победили злой танец. И зал вскочил. Вскочила женская душа зала.