Читать «След "Альбатроса" (Танцы со змеями - 1)» онлайн - страница 104
Игорь Христофоров
- Нэ знав я, шо там трассэры. Рожки вахтэнный ахвицэр выдавав. Вин, мабудь, и набывав йих...
- Да что теперь, - махнул рукой Иванов. - Они мне живыми нужны были...
- А, может, так и легче. Как бы мы их догнали, интересно? Ни шлюпки рядом, ни "Альбатроса", - вставил, подходя, Ким. - Всю банду накрыли. И никакой суд не требуется. Самооборона.
Только после этого слова все вспомнили о Бурлове.Перепаденко сбежал вниз, в грузовой трюм, подержался почерневшими от копоти пальцами за кряжистую шею лежащего и, разогнувшись, развел руками.
- А черный - это был Али, - раздумчиво проговорил Иванов. Теперь это уже не нужно было скрывать.
- Какой Али? - не понял Ким.
- Охранник... Ну тот, что сторожил Майгатова здесь, на судне. Вместе с амбалом...
Он обернулся к чадящим обломкам, к черным, некрасивым ошметкам того, что осталось от белоснежной, с изящным, стремительным контуром, стоящей не один миллион долларов, яхты.
- Когда прийдет шлюпка, осмотрим место. Мало ли. Может, что и найдем. Или кого...
- Вряд ли, - не согласился Ким. - Братская могила.
5 5
Ее не было больше часа. Он определил это по протяжной песне муэдзина, который под полуденным солнцем призвал мусульман на молитву. Его тоскливый, втекающий в окно голос, казалось, родился не на стоящем недалеко от больницы минарете, а в желтой, зыбкой глубине пустыни и, пронизав их городок, полетел все дальше и дальше на юг. Майгатову нравился этот голос, нравилось то, как протяжное, мягкое "Ал-ла-а-а..." передает бесконечность пространства и одиночество человека в этом бесконечном, опасном, тревожном пространстве, где плохое происходит чаще, чем хорошее, и каждый прожитый день - это потерянная навсегда часть жизни.
Но сегодня ощущение одиночества было приглушенным. Он лежал на кровати и чувствовал себя каким-то другим. Словно во время поцелуя его незаметно подменили. Он лежал и ни о чем не думал, а если иногда и думал, то лишь о том, что думать не нужно.
Он ждал ее. И все равно ее приход получился неожиданным.
Она внесла на подносе обед, поставила его на тумбочку, подвинув половинки граната к стене, будто хотела от них избавиться. Он поймал ее за дрогнувшее запястье и заставил, наконец, оторвать глаза от дымящегося комка риса и масенькой, с абрикосу, паровой котлетки.
- Леночка, не обижайся. Если что не так, то я...
- Нет, ничего, - опять убрала она взгляд.
- Может, я - дурак, Леночка? Ну н-не знаю... Но ты такая... такая...
- Не надо, Юра, - составила она еду с подноса. - Если ты из жалости...
- Почему - из жалости? - он с натугой пытался понять ее ощущения, но у него ничего не получалось. Загадка была слишком трудной. - Какая - жалость? Я расстроил тебя?
- Нет. - Она сама, кажется, не могла разобраться в себе. - Я испугалась. Ты... ты такой сильный. Ты так взял меня за плечи...
- Плечи? - Господи, он ведь даже не помнил, брал ли он ее за плечи. Извини. Я не хотел. Я не думал, - и вдруг влоб спросил: - Ты испугалась прошлого?
- Откуда ты знаешь? - наконец-то показала она ему глаза. В них по нижнему краю век тонкими прозрачными полосками стояли слезы. Слезы от него.