Читать «История власовской армии» онлайн - страница 79

Однако с января 1945 года ситуация несколько изменилась. Военное положение ухудшалось, и советские военнопленные стали относиться к РОА гораздо сдержаннее{334}. Показательно, что после успешного советского зимнего наступления резко снизилось число советских перебежчиков. Если еще в декабре 1944 года на семь военнопленных приходился один перебежчик, то в январе 1945 года соотношение уже совсем другое - один перебежчик на 26, а в феврале - на 29 военнопленных; правда, в марте пропорции опять меняются: один перебежчик на 14 военнопленных{335}. Впрочем, по сравнению с союзными армиями на немецком Западном фронте число перебежчиков в Красной армии по-прежнему оставалось поразительно высоким. Так, по неполным сведениям, из взятых в плен в декабре 1944 - марте 1945 года 27 629 красноармейцев не менее 1710 были перебежчиками, тогда как из 28 050 американских, английских и французских солдат, взятых в плен во время немецкого наступления в Арденнах в декабре 1944 - январе 1945 года, перебежчиков было всего лишь пять. Следовательно, даже победоносное продвижение Красной армии не помешало тому, что из каждых 16 советских военнопленных один был перебежчиком, тогда как среди союзников, взятых в плен во время отступления западных держав, один перебежчик приходился на 4 692 пленных, иными словами - на 330 советских перебежчиков приходился один перебежчик от союзников. Даже в феврале 1945 года, например, из 85 военнопленных особого лагеря отдела иностранных армий Востока в Луккенвальде, где работала комиссия РОА под руководством подполковника Сахарова и старшего лейтенанта Лемухина, 22 человека тут же заявили о готовности вступить в РОА{336}. Но вообще в начале 1945 года советские военнопленные проявляли большую осторожность при решении вопроса о вступлении в РОА. Об этом свидетельствует опыт майора Теникова и лейтенанта Агеенкова, проводивших вербовку в районе зенитных групп Штуттгарт и Швейнфурт (21-я зенитная дивизия){337}.