Читать «История власовской армии» онлайн - страница 165

С этими словами перекликается выступление полковника Боярского перед добровольцами 16 июня 1943 г. Он сказал, что в настоящий момент у русских нет освободительной армии, потому что нет правительства, которому они могли бы подчиниться. Такое Правительство, по его мнению, могло бы быть создано уже через два-три месяца{705}.

Итак, самой РОА еще не существовало, но связанная с именем Власова пропаганда имела, как утверждает фельдмаршал Г. фон Клюге в письме начальнику генштаба ОКХ, "сильнейшее влияние по обе стороны фронта", хотя поток перебежчиков возрос не так сильно, как ожидалось - вероятно, из-за принятых советским руководством контрмер. Тот же эффект отмечался в донесениях из других групп армий: например, командующий 18-й армией генерал-полковник Г. Линдеман писал, что только благодаря выступлениям генерала Власова в занятом им районе больше нет партизан и прекратились случаи саботажа{706}. На советской стороне, естественно, возникло опасение, что немцы взяли новый курс и перешли, наконец, к ведению политической войны. После того, как в восточный район действий немецких войск проникли сообщения о Власове, Стали сбрасываться его листовки и воззвания, советской стороне Пришлось отказаться от своего первоначального метода - замалчивания этого неприятного явления.

В советской мемуарной литературе послевоенных лет можно легко обнаружить Отголоски тогдашнего восприятия феномена Власова. Генерал-лейтенант Н. К. Попель, бывший член военного совета 1-й гвардейской танковой армии, пишет о том, что листовки Власова были опаснее немецких{707}. Ему вторит маршал Советского Союза С. А. Чуйков, говоря, что один власовский агент был опаснее целой танковой роты противника{708}. Вообще, судя по испуганно-суровому тону всех сообщений о власовцах, моральное состояние советских солдат даже после победы под Сталинградом оставалась крайне неустойчивым. Так, даже тот, кто просто подбирал или хранил листовки Власова, подлежал суровому наказанию{709}. В январе 1943 года военный трибунал приговорил к расстрелу нескольких красноармейцев 48-й гвардейской стрелковой дивизии за распространение таких листовок. Но, несмотря на запрещение всякого упоминания РОА, сведения о ее существовании распространялись в частях Красной армии и производили сильное впечатление. Как рассказал 22 июля 1943 года взятый в плен генерал-лейтенант Л. А. Масанов, командный состав Красной армии располагал точной информацией о содержании листовок, подписанных Власовым, и о существовании РОА, хотя командиры и не обсуждали эту тему, "опасаясь доносов и последующих репрессий"*. По словам генерала Масанова, власовская программа обладала чертами, крайне притягательными для каждого русского, и отвечала пожеланиям русского народа, так что при дальнейшем распространении она неизбежно имела бы самый широкий отклик{710}. В феврале-марте 1943 года воззвания Власова, несомненно, содействовали падению боевого духа среди войск Воронежского и Юго-Восточного фронтов, окруженных у Харькова и Лозовой. По сообщению одного офицера, многие его товарищи тайком носили с собой власовские листовки{711}. Весной 1943 г. главной темой разговоров среди взятых в плен советских офицеров были генерал Власов, Русский комитет и РОА. В лагере военнопленных под Владимиром-Волынским 570 офицеров всех званий по собственному почину подписали просьбу о приеме во власовскую армию и обратились к генералу с открытым письмом.