Читать «История власовской армии» онлайн - страница 155

Мы готовились вступить в борьбу как третья сила. Немцам мы не помогали! В тот момент, когда мы собирали наши силы, им уже сам Господь Бог не сумел бы помочь. Мы оказались в невероятно трудных и сложных условиях{658}.

Как следует уже из Пражского манифеста, политическая программа Русского освободительного движения принципиально отличалась от национал-социалистической, и Меандров пишет, что генерал Власов не преследовал никаких немецких нацистских интересов, для него имели значение лишь интересы русского народа. Правда, утверждение автора, что создание КОНР и РОА в ноябре 1944 года было специально приурочено к тому моменту, когда не осталось никаких сомнений в поражении Германии и все надежды РОА были связаны с западными союзниками, не соответствует действительности. Но несомненно, что Гитлер и политическое руководство Германии на протяжении нескольких лет противились организационному оформлению русского национального движения и даже после Пражского манифеста относились к нему недоверчиво, изо всех сил стараясь использовать его исключительно в собственных целях. Меандров и другие авторы могли по праву ссылаться на то, что в конце концов именно армия генерала Власова откликнулась на призыв чехов о помощи и в Праге воевала против немцев. Упоминать же об отношении к этой акции немецких союзников было в данных обстоятельствах необязательно.

На первых порах для американского командования имел значение тот факт, что власовцы сдались им еще до объявления капитуляции Германии. Именно по этой причине - "из-за того что они сдались до дня победы"{659} - американцы сочли необходимым присвоить им статус военнопленных. Представители американской армии, для которых соблюдение правовых норм еще было делом совершенно естественным, неоднократно заверяли офицеров РОА, что они находятся под защитой американской армии и им нечего волноваться. Именно тем, что он поверил этим заверениям (кстати, абсолютно искренним), объясняет Меандров свое первоначальное спокойствие. Кроме того, он не сомневался, что Соединенные Штаты, поборники свободы и демократии, сумеют "отличить бандитов от идейных борцов и возьмут последних под свою защиту". Ну, а если для обоснования отказа от выдач потребуются еще аргументы историко-политического характера, то можно вспомнить, что и сами США обязаны своим возникновением государственной измене британской короне. И разве Маркс и Энгельс, а позднее Ленин, Троцкий и другие большевистские руководители не получали политического убежища и возможности готовить революционный переворот за границей? И вообще - почему советское правительство, в 1941 году заклеймившее предателями миллионы своих солдат, попавших в плен, вдруг по прошествии времени проявило к ним столь настойчивый интерес? Откуда взялись насквозь лживые уверения уполномоченного Совета Народных Комиссаров по делам репатриации генерал-полковника Голикова о том, что "советское правительство, партия Ленина - Сталина ни на минуту не забывали своих граждан, страдавших на чужбине", или заявления типа: "Вниманием и заботой встречает Родина своих многострадальных сыновей и дочерей, возвращающихся из фашистской неволи"{660} Правда, в том, что власовское движение советские пропагандисты называют бандитским, есть известная логика: ведь бандитами до сих пор всегда именовались все истинные или мнимые враги советской власти - такие, как Деникин, Врангель, Колчак, Юденич, равно как и соратники Ленина Троцкий, Рыков, Зиновьев, Бухарин, а также Тухачевский и все другие, кого уничтожил Сталин. В послании госпоже Рузвельт говорится, что власовцев необходимо было представить как предателей и бандитов, чтобы добиться их выдачи, но советское правительство настаивает на выдачах по другой причине: оно просто не может допустить, чтобы вне пределов его досягаемости оказались люди, которые на основании собственного опыта могут представить свидетельства об истинной природе сталинского режима.