Читать «Принц-странник» онлайн - страница 75

— Я надеюсь обрести покой в обществе очаровательной леди, но в качестве короля, мадемуазель. Не хотите ли вы стать этой очаровательной леди? Я был бы счастливейшим человеком на земле, если бы вы согласились.

— Спросите меня об этом позже, Чарлз. Спросите, когда вернете себе корону.

Чарлз поцеловал кончики ее пальцев, нимало не обескураженный. Мадемуазель была слишком горда, чтобы стать хорошей женой. Кроме того, он поймал взгляд одной из фрейлин мадемуазель, юной герцогини Шатийонской. Премилое создание — тихая, безмятежная, ясная, она чем-то напомнила ему Джейн Лэйн: такая же нежная и такая же неприступная в своей влюбленности в собственного мужа.

Безнадежная влюбленность в данный момент соответствовала настроению Чарлза, и он с радостью переключил внимание с заносчивой мадемуазель Монпансье на очаровательную «Бэблон», как он про себя назвал герцогиню.

Жизнь Генриетты неожиданным образом переменилась. В восемь лет она возобновила знакомство с двумя главными мальчиками Франции: четырнадцатилетним королем Людовиком и его двенадцатилетним братом Филиппом.

Все началось неожиданно. Пришла мать, ее черные глаза, обрамленные отечными мешочками и морщинами, сверкали, а округлые белые руки безудержно сжимались и разжимались, — знак того, что в голове матери роятся планы.

— Грядут великие события, — вскричала Генриетта-Мария и немедленно выпроводила всех слуг. Затем она критически оглядела дочку. Девочка внушала ей некоторое беспокойство: она была очень худа и не в меру быстро росла, и, хотя отличалась живостью и сметкой, ей не хватало той общепринятой законченности в облике, которая при дворе приравнивалась к красоте.

— Похоже на то, что самый важный в твоей жизни день уже на носу.

— В моей жизни, мама?

— Ты дочь короля, никогда не забывай об этом. Мое самое заветное желание — увидеть тебя с короной на голове. Только это, и ничто больше, может компенсировать все мои мучения.

Генриетта забеспокоилась. У матери была привычка навязывать дочери скучные или неприятные решения, которые та должна была выполнять ради нее на том лишь основании, что она, Генриетта-Мария — Воплощенное Горе, мученица из мучениц.

— Война окончена, Фронда отошла в анналы истории. Король и его мать на днях триумфально въедут в Париж.

— И это… важно для меня?

— Ну, дитя, где же твоя обычная смышленость? Разве это не важно для всей Франции, что зловредные бунтовщики укрощены? И что король возвращается в свою столицу.

— Но ты сказала: для «меня»…

— Для тебя — особенно. Я хочу, чтобы ты полюбила короля.

— Вся Франция любит его. Разве не так?

— Ты должна любить его как короля этой страны, это правда, но ты должна также полюбить его несколько иным образом. Но об этом — позже. Людовик самый красивый из королей, когда-либо живших на земле.

Генриетта упрямо сжала губы. Есть только один король, о котором можно так сказать.

Генриетта-Мария встряхнула дочь.

— Да, да, да, ты любишь Чарлза. Он твой бесценный брат. Но ты не сможешь выйти замуж за брата?