Читать «Три яйца, или Пистолет в задницу» онлайн - страница 18
Виталий Ханинаев
зато ведь грузчик - тварь,
тут очень трудно положиться.
Я никогда не женюсь... на горничной.
Когда дежурит в ночь,
готова всем помочь,
в отеле гости энергичны.
Я никогда не женюсь... на проводнице.
Что ни купе - грузин,
грузин всегда один,
ему всегда не спится.
Я никогда не женюсь... на стюардессе.
Один партнер - борт.инж.,
второй партнер - Париж,
а третий всем известен.
Я никогда не женюсь... на музыкантше.
Средь них полно пройдох,
я буду нотой "до"
в системе черных клавиш.
Я никогда не женюсь... на поэтессе.
Ей не хватает тем,
она идет за тем,
и композитор хочет... песен.
Я никогда не женюсь... на актрисе.
Любая роль - эксцесс,
любой герой - процесс,
все это я видел в "телевизер".
Я никогда не женюсь... на контролере.
По службе ведь она
за мной следить должна,
все двери будут на запоре.
А у меня:
"маяк" на Курском с проводницей,
затем в ГУМе с продавщицей,
затем в Быково к стюардессе,
затем в Кусково к поэтессе,
в зал Чайковского к пианистке,
в театр Маяковского к артистке,
забежать в "Узбекистан",
ведь по четным Нинка там,
да в отеле ЦДТ
Зинку встретить и т.д.
Я никогда не женюсь...
3 февраля 1982
ПИСЬМО В ЛИПЕЦК
Забыв о тайном соучастье,
я в письмах свято лгу о счастье.
Обман - прекрасное лекарство,
бесценнейший медикамент.
Любовь, на деле же коварство,
ложится строчками в конверт.
Забыв о мрачных переменах,
я в письмах свято лгу о генах.
Ткань разрушая нервной клетки
своей, Вам не разрушу ткань.
Пусть письма редки - фразы метки,
но в самом деле все - обман?
Забыв о прошлом увлеченье,
я в жизни придаю значенье
невидимой общенья нити,
порыву, празднику страстей.
И оставляю право выйти
из игр, без ведома властей.
Забыв о благородной грязи,
я говорю о розе в вазе,
которая давно разбита,
но розе той, видать, с руки
хрустальной вазе (не забыта)
не дать распасться на куски.
Забыв о благородной цели,
лежу до полудня в постели.
Конец мышиного хвоста
мне чудится в дощатой щели.
Разгадка виденья проста:
конец хвоста - обрубок цели.
Забыв все взлеты и паденья,
я помню чудное мгновенье.
17 февраля 1982
ЗАТОВАРЕННАЯ БОЧКОТАРА
Василию Аксенову
Третий десяток - скорбут и пеллагра,
третий десяток - больной и усталый.
Вся наша жизнь - поиски жанра,
прав был Василий Палыч.
Правда, в физическом плане неплохо,
главный мой орган - не орган, а столб.
В том-то и хохма. Такая эпоха
круглые сутки "НОН-СТОП".
Выйдя на свет из начального пункта,
плачу во сне, а плачу наяву.
Включаю все лампы, Свети, катапульта!
Любовь к электричеству!
Мы с Вами коллеги, со звездным билетом
по блату уеду в конечный наш пункт
на старой телеге. Латы на леты
сменив, я уеду и вырвусь из пут.
Третий десяток. Баб - пять десятков.
Порукой пороки. Такая морока.
Покорно по кругу вкусные взятки:
апельсины из Марокко.
Мы, предвкушая скорую встречу,
голь нашу скрыв и Вашу скрыв боль,
слышим и дышим российскою речью.
Дышим метро. Слышим: метрополь.
3 марта 1982
ШАГ НАЗАД
Старыми, как песня, голосами,
воет радиола: "Ай-лазат"
То ли "Самоцветы", то ли "Пламя"...
Встреча с Вами - это шаг назад.
Я Вас пригласил на чашку пива.
Согласилась, выпила, легла,
и серъезна в меру, и красива,
но... смогла.
Пресными, как девы день, словами,
