Читать «Россия ментовская» онлайн - страница 157

Устанавливаемый за откинувшимся из мест заключения административный надзор в немалой мере способствует раздражению и появлению ненависти со стороны поднадзорного. Чаще всего надзор осуществляется не за действительно социально опасным "гражданином", а за тем, кто весь срок отсидки нарушал зоновский режим и жил по неписаным законам и понятиям - т, е. не стучал, не служил администрации и не искал теплых мест. Ограничения в передвижении на свободе, временные ограничения - для человека семейного невыносимы. А лица, действительно вернувшиеся на преступный путь, легко этого надзора избегают, откупаясь суммами средней величины.

Но, с другой стороны, невозможно отказаться от надзора. И тем более - в нынешнее время скачкообразного роста преступности всех видов. Сместились все понятия, размыты все границы. Организованная преступность смыкается с бизнесом любого уровня; бизнес выходит на правительственные сферы; общество в целом криминализуется; правовой нигилизм (изначально присущий российскому менталитету) перерастает в правовой произвол, беспредел, в анархию, в конце концов...

Когда писались эти строки, в программе новостей телевидения прозвучало сообщение из США об убийстве школьниками (детьми!) учительницы и четырех девочек. Их хладнокровно выманили из школы и расстреляли из автоматического оружия. Результатом этого инцидента явились демонстрации с требованием разрешить (?) продажу оружия кому угодно, а сенаторы срочно принялись обсуждать законопроект об обеспечении в школах надлежащих мер безопасности. Все это - так называемый "современный" подход к решению проблемы, напоминающий в целом средневековые отношения, когда насилие останавливали мечом. О смягчении нравов речи не идет: ведь это же "нарушение прав человека"! Однако почему-то забывают о том, что основное нарушение прав человека - это лишение его жизни. Нельзя, значит, принимать законы, смягчающие нравы (чтобы не обидеть кого-то ненароком), но можно раздать пистолеты. Убийца вооружен - жертва вооружена - кто кого? Поглядим...

И у нас в России дело, по всей вероятности, приближается к общей самообороне. Надежд на милицию, в общем-то, маловато. Но и оружия (к сожалению или к счастью?) пока не выдают всем желающим. Процедура весьма тягостная, даже если вы хотите законно иметь всего лишь газовый пистолет. Впрочем, наличие разрешения, как рассказывают потерпевшие, не освобождает от насилия со стороны ОМОНа и любой другой группы вооруженных людей. Обнаружив ствол, ОМОН сначала отбирает его и профилактически бьет владельца, а потом уже вчитывается в разрешительные документы. Подобная процедура знакома многим владельцам автотранспорта, имеющим в "бардачке" для безопасности подобие ствола.

Московская милиция (правоохранительные органы) весьма отличается от милиции провинциальной, хотя и подчиняются они одним и тем же законам, исполняют одни и те же приказы министра. Казалось бы, наличие высокоразвитых коммуникаций позволяет контролировать деятельность структур на любом расстоянии - ан нет, Калуга или Кострома все еще страшно далеки от Москвы, они от нее на таком же расстоянии как, например, Каменск-Уральский или Верхоянск. Министр далеко, а местная власть - вот она. К тому же частенько чиновная братия имеет опору в прямо противоположных (криминальных) кругах. А сотрудники ОВД живут здесь, имеют детей, жен, матерей, друзей... И обратная сторона: беспредел самих сотрудников, как правило, менее наказуем. Короче, помощи жертвам - будь то безвинно арестованные или милиционеры под прессом ждать неоткуда, кроме как из Москвы... И вот уже полковник Дубягин, эксперт-криминалист МВД, едет в п. Сандрово Тверской области, дабы обвинить своих коллег в смерти некоего юноши, забитого сапогами в местном отделении. (А констатировали - от сердечного приступа.) Правда торжествует...