Читать «Мартовские иды» онлайн - страница 101

К двадцати годам, моя госпожа, каждый мужчина должен сам себе быть отцом. Отец его по плоти имеет большое, но все же не такое большое значение. Однако те, кто ставит отцовство под сомнение, должны подтверждать свои слова клятвой, самой священной клятвой, и выражаться при этом ясно.

Ты так не поступила. Тем самым я вдвойне утратил то уважение, которое я к тебе питал.

LVII-Б. Заметки Корнелия Непота

(О беседе с Цицероном)

Я выбрал подходящий момент, чтобы задать ему вопрос, который вот уже тридцать лет хочет задать ему весь Рим: «Скажите, мой друг, каково ваше мнение: Марк Юний Брут — сын Юлия Цезаря?»

Он сразу протрезвел.

«Корнелий, — сказал он, — слово „мнение“ надо употреблять с осторожностью. Имея доказательства, я отважусь сказать: это мне известно; имея ограниченное число доказательств, я отважусь сказать, что имею на этот счет мнение; обладая еще меньшими доказательствами, я отважусь лишь высказать предположение. В таком вопросе, как этот, у меня нет достаточных оснований даже для них. Но допустим, однако, что эти предположения у меня есть, неужели я выскажу их вам? Ведь вы, несомненно, включите их в свою книгу? А в книге предположения почему-то больше выпирают, чем факты. Факты можно опровергнуть; их можно перетолковать, а предположения не так-то легко отбросить. История, которую мы читаем, как правило, лишь цепь предположений, прикидывающихся фактами.

Сын ли Цезаря Марк Юний Брут? Поставим вопрос так: знаю ли я или считаю ли я, что в такое родство верят Брут, Цезарь или Сервилия? Брут — один из моих ближайших друзей. Цезарь… Цезарь — человек, за которым я пристально наблюдаю уже тридцать, нет, уже сорок лет. Сервилия — что ж, когда-то делалась попытка женить меня на Сервилии. Давайте взвесим этот вопрос.

Я видел первых двух вместе несчетное число раз и могу утверждать, что никогда не замечал между ними ничего, что могло бы навести на мысль о подобном родстве. Цезарь высоко ставит Брута. Он питает к нему привязанность, сдержанную привязанность старшего к высокоодаренному младшему. Быть может, правильнее было бы сказать, невольную привязанность

— он испытывает к нему даже нечто вроде страха или, по крайней мере… Послушайте, Корнелий, разве нас, старших, всегда радует то, что в будущих поколениях появятся блестящие историки или ораторы? Разве нам не кажется, что наши преемники обязаны быть хуже нас? Кроме того, Цезарь всегда держался на расстоянии от людей неподкупных и независимых, хоть их и мало, так мало. Надо ли повторять, что Цезарю неприятно общество людей одаренных, или, вернее, обладающих и способностями, и благородством характера. Да, это так: да, да, это так. Он благоволит к людям одаренным, если они бессовестны, и к людям высоконравственным, если они не от мира сего, но не выносит нравственности и одаренности вместе. Он окружил себя негодяями: ему нравится беседовать с ними, нравятся их шутки, всех этих негодяев — Оппия, Мамурры, Милона. А в делах он сотрудничает с такими, как Азиний Поллион, — честными, преданными посредственностями.