Читать «Кураж» онлайн - страница 46

Но немцев побито много больше. Много больше! Тут, как говорится, и логарифмическая линейка ни к чему, простой арифметики довольно.

К вечеру бой стал стихать. И вовсе утих. Только изредка одиноко ухали пушки. Одиноко рвались снаряды. Над шоссе, над вздыбленной щетиной леса повисали бледные ракеты, темноту секли светящиеся точки трассирующих пуль.

Дисциплинированные немцы ночью спали. Они все еще были уверены, что война ведется по их плану, по их правилам и распорядкам, с перерывом на обед и на сон.

Зайцев наблюдал за противником. Слов нет: силен, вооружен, подготовлен, нахален. Рвется вперед любой ценой!

Ладно. И мы не лыком шиты, не шилом бриты!

Он отдал приказ на отход. Молниеносный, бесшумный отход. Потому что ночь коротка. От каждого батальона оставить заслоны, по взводу. Рассредоточиться и постреливать. Пусть немцы думают, что, соблюдая их порядок, полк спит.

И, несмотря на страшную, нечеловеческую усталость, когда глаза закрываются сами, внезапно, и засыпаешь и просыпаешься, треснувшись лбом о дерево, несмотря на предосторожности - не греметь, не курить, не разговаривать, полк за короткую ночь сделал марш-бросок в тыл, вывез раненых, окопался, похоронил павших товарищей в братских могилах. Вечная им и нерушимая память!

В лесу задымили походные кухни.

Старшина Линь, облизав цветастую деревянную ложку, аккуратно завернул ее в чистую тряпочку, сунул за голенище.

– Ну, вот… братцы. Теперь можно и за немца браться.

Линь был старшиной разведвзвода. А сейчас, по сути, его командиром, так как командир разведчиков был в отпуску, когда началась война, и пока не возвратился.

Линь служил сверхсрочно, как многие старшины в полку. Крепко обжился здесь, знал все и всех. Не пропускал в станционном клубе танцев под патефонные пластинки и баян. Являлся туда вечерами по субботам и воскресеньям в ослепительно блестящих шевровых сапожках с чуть приспущенными голенищами, в темно-синих парадных шароварах, в гимнастерке первого срока, перетянутой широким офицерским ремнем с портупеей через плечо. К вороту подшит белоснежный подворотничок так, чтобы край торчал ровно на полмиллиметра. Щеки гладкие, тщательно выбритые, над верхней губой чуть топорщится светлая щеточка усов. Карие с искринками глаза глядят на окружающих доброжелательно, как бы приглашают ответить на улыбку - улыбкой, на любовь - любовью.

Линь танцевал со всеми девушками по очереди, никого особенно не отличая. И многие из них тайно вздыхали, "сохли" по красавцу старшине.

А когда пришла пора жениться, Линь взял отпуск и поехал в родное село, на Кубань. И оттуда привез свою Глафиру Семеновну, Глашу, Глашеньку - сочетание больших черных глаз, проворных рук и светлой улыбки.

Весь день Глафира Семеновна летала по комнате и коммунальной кухне: мыла, начищала, скребла, кипятила, стирала, сушила, гладила, гремела кастрюлями и сковородками и пела. У нее был тоненький звонкий голосок, который не смолкал с утра до самого возвращения Линя домой.