Читать «Пять простых шагов» онлайн - страница 84

Есть еще момент чисто организационный. Во многих семьях собака получает в установленное место из миски ровно столько, сколько положено по науке. Владельцы охотно демонстрируют собачью миску как доказательство того, что они все делают правильно, а вот собака им досталась неправильная, все толстеет и толстеет. В таких случаях я сначала ссылаюсь на любимого мною Шекспира, утверждавшего, что хамелеоны питаются воздухом, а потом рассказываю чудную историю о визите повара-толстяка к врачу-диетологу.

Повар утверждал, что, вернувшись домой, после целого дня, проведенного у плиты в запахах пищи, он не в состоянии есть и только пьет чай. При этом все толстеет и толстеет. Врач подумал и поинтересовался, пробует ли пациент приготовляемую пищу. Естественно, тот пробовал. Доктор посоветовал следующее: пищу пережевывать, чтобы определить вкус, а затем выплевывать. За одну рабочую смену наш повар наплевал 2 ведра всякой еды! Как правило, собаки толстеют не от того, что съедают из миски, а от кусочков, количество которых трудно подсчитать.

Конечно же, не все собаки склонны к патологическому обжорству. Эта наклонность усиливается стрессом и недостаточностью не только движений, но и впечатлений. То есть собака ест не только по необходимости, но и от скуки, лишенная возможности удовлетворять свою природную любознательность, и от стресса, вызванного неправильной хозяйской любовью в лучшем случае и махровым человеческим эгоизмом в худшем.

Судите сами. День-деньской собака спит, что для нее естественно. Вечером возвращаются домой хозяева и ожидается настоящая кипучая жизнь. Ан нет, хозяин устал на работе и прогулка превращается в посещение туалета на свежем воздухе. Особенно страдают собаки совестливые, не склонные тиранить владельца своими капризами. На счет раз — малые дела, на счет два — большие дела, постояли на углу, если хозяина заела совесть, обошли вокруг квартала и свободны до утра. А у собаки-то, по натуре ее, сумерки — время охоты. Это означает, что нужно как следует прочесать местность, заглянуть в новые, незнакомые уголки, обнюхать метки дружественных и не очень соседей, возможно пообщаться с кем-то из них и только потом можно со спокойной собачьей совестью вернуться в родное логово на каком-то там этаже и с чувством глубокого удовлетворения съесть то, что хозяин добыл где-то днем далеко от дома.

Именно этого добиваются некоторые четвероногие шантажисты, способные часами (!) бродить по окрестностям и неслыханным усилием организма удерживать в себе малые и большие дела.

Просто диву даешься на способности некоторых представителей собачьего племени портить нервы владельцам в отместку за ущемление собачьих прав. Особенными мастерами в этой области являются суки. У кобелей, как мне кажется, по природному простодушию просто не хватает терпения.

Так вот, недополучивший впечатлений пес начинает тиранить владельца дома. И если посмотреть на это дело собачьими глазами, то с полным на это правом. Что вы делали вне дома, этого собака не знает. Но, выйдя с собакой на улицу, вы повели себя как хилое, неуверенное в себе собачье существо, которому боязно отходить далеко от дома. У вас очень ограниченная территория, на которой можно добывать пищу, и вы не пытаетесь ее расширить. То есть вы-то знаете, что вам лень, а собака таких резонов не признает и полагает, что вам просто слабо. Поэтому дома собака, еще раз убедившаяся за время скудной прогулки в вашей, скажем так, ограниченной способности к добыванию пищи, начинает ковырять вас, спокойно ужинающего, лапой; вы, естественно, не удерживаетесь (не в последнюю очередь, кстати, от задавленного чувства вины перед собакой), даете собаке требуемое и все обретает природную гармонию: слабак отдал свою еду. К сожалению, в собачьей среде тот, кто отдает еду, считается не добрым и щедрым, а слабым и трусливым, так как еда — это жизнь и отдающий еду согласен с никчемностью своей жизни. Ну как, скажите вы мне на милость, можно доверить свою единственную жизнь тому, кто еду добывать не стремится, да и с тем, что досталось неведомо откуда (собака, кстати, не имеет уверенности в том, что завтра вам опять так повезет с едой), расстается без боя.