Читать «Ночь после выпуска» онлайн - страница 23

- А я не жертв вовсе, я отзывчивости хочу. За отзывчивость, даже чуточную, я сама собой пожертвую.

- Э-э! - отмахнулся Игорь.- Сама хоть с крыши вниз головой, лишь бы вовремя схватили, не то ушибиться можно. Верка лучше Генку нащупала: баловень судьбы, любое дается легко.

- Уж и любое,- усмехнулась молчавшая Натка.

Генка вздрогнул, кинул на Натку затравленный взгляд.

- Допускаю исключения,- с едва проступившей улыбочкой согласился Игорь.

И Генка вскипел:

- Красуешься, философ копеечный! Хватит. По делу говори!

И призрачная улыбочка исчезла с лица Игоря.

- Может, не стоит все-таки по делу-то? А?.. Оно не очень красивое.

- Нет уж, начал - говори!

- Дело прошлое, я простил тебя - ворошить не хочется.

- Простил? Нужно мне твое прощение!

- Тебе не нужно, так мне нужно. Как-никак много лет дружили... Догадываешься, о чем я хочу?..

- Не догадываюсь и ломать голову не стану. Сам скажешь.

- Учти, старик, ты сам настаиваешь.

- Цену себе набиваешь!

- Ладно. Почему не уважить старого друга... Почтеннейшая публика, мы с ним часто играли в диспуты, и вы нам за это щедро платили - своим умилением...

- Хватит кривляться, шимпанзе!

- Мой друг бывает очень груб, извиним его. Грубость баловня судьбы: я, мол, не чета другим, я сверхчеловек, сильная личность, а потому на дух не выношу тех, кто хоть чуть стал поперек...

- Сам ярлыки клеишь, обзываешься, как баба в очереди, а еще обижаешься - груб, извиним!

- Мы обычно спорим на публику, но однажды схлестнулись с глазу на глаз. Он стал свысока судить о моих картинах, а я сказал, что его вкусы ничем не отличаются от вкусов какого-нибудь Петра Сидорыча, который не морщится от кислой банальности. И, представьте, он согласился: "Да, я Петр Сидорыч, рядовой зритель, то есть народ, а ты, мазилка, антинароден". Я засмеялся и сказал, что преподнесу ему на день рождения народную картину - лебедей на закате, и непре-менно с надписью: "Ково люблю - тово дарю!" Он надулся и, казалось, ничего особенного, все осталось как было - ходили по школе в обнимочку.

- Вот ты о чем!.. О выступлении...

- Да, о том. Должна была открыться выставка школьного рисунка. Не у нас - в областном Доме народного творчества. Событие! С этой выставки лучшие работы должны поехать в Москву. Хотелось мне попасть на эту выставку или нет?.. Хотелось! И он это знал. Но... Но выступил на комитете комсомола... Что ты там сказал обо мне, Генка?

- Сказал что думал. Хвалить я тебя должен, если у меня с души прет от твоих работ?

- Но при этом ты ходил со мной в обнимочку, показательно спорил, играл в волейбол... И ни слова мне! За моей спиной...

- А что я мог тебе сказать, если и сам не знал, о чем пойдет речь на комитете...

- За моей спиной ты продал меня!

- Я говорил только то, что раньше... Тебе! В глаза!

- Нет, мне передали: ты даже растленность мне вклеил... В глаза-то говорил пообкатанней, боялся - отобью мяч в твои же ворота.

- А тебе не передали, что я талантливым тебя называл?

- Вот именно, чтоб легче подставить ножку... Ходил в обнимочку, а за пазухой нож держал, ждал случая в спину вонзить.