Читать «Серебряная подкова» онлайн - страница 48

Но в эту ночь, влезая в окно, расслышал он какой-то подозрительный шепот на втором этаже. Затем что-то зашуршало по стене, будто с крыши сваливали ворох сена, Коля спрыгнул с подоконника в сад и, не веря своим глазам, увидел наверху раскрытую створку одного из окон стеклянного купола. Под ним висел человек, покачиваясь на канате; в одной руке у него была кисть, в другой - ведерко.

- Петя, не робей, - послышался шепот с крыши.

"Княжевич! Митя!" - узнал его по голосу Коля.

- Держим крепко, - заверил Княжевич. - Пиши поскорее.

Петя водил кистью по стене, рисуя какие-то буквы.

Наконец, поставив точку, шепнул восторженно:

- Готово! Тяните! - и скрылся в открытом окне.

Створка за ним захлопнулась.

Произошло это все так быстро, что Коля невольно подумал: не померещилось ли? Нет, на стене остались еле видные в сумерках буквы. Но прочитать их пока невозможно.

Вернувшись в свою спальню, он долго вертелся под жестким одеялом: "Кто этот Петя? Не тот ли Петр Алехин, которого наградили в прошлом году большим похвальным листом? И что же он мог написать на стене?.."

Утром Коля почувствовал: кто-то с него стягивает одеяло. Дежурный? Нет, Алеша.

- Скорей! Скорей вставай! - торопил его младший братишка, - Дежурные смоют - не увидишь.

- Кого?

- Там, под куполом...

- А! - догадался Коля.

Едва успев одеться, он пулей вылетел во двор. Там уже толпились гимназисты - шумели, смеялись, показывали руками на купол, под которым сияли красные буквы: "Конец бесправию! Долой Лихачева!"

С большим трудом надзирателям удалось разогнать гимназистов по классам. Спешно были вызваны пожарные - стереть столь крамольную надпись.

Инспектор Яковкин охотно приступил к расследованию. Охотно потому, что лучшего повода унизить нового директора и не придумаешь. Ох, как мешал ему этот Лихачев!

Яковкин поодиночке вызывал к себе в кабинет каждого ученика. В ход было пущено все - уговоры, угрозы.

Многие мальчики возвращались от него в слезах, А ночью надзиратели шныряли в спальнях и подслушивали у дверей, стараясь поймать неосторожное слово. Но смельчаков так и не открыли.

- Буйство! Неистовство! - кричал Яковкин, топая ногами, - Воспитатели юношества, крамолу вырастившие!

Непокорство властям проглядевшие!

Надзиратели дрожали, но помочь инспектору ничем не могли. Бунтарские же настроения тем временем разрастались и крепли. В свободные часы все чаще можно было видеть, как гимназисты хмуро перешептывались, по тут же замолкали, если какой-нибудь надзиратель пытался подойти к ним ближе.

Директор Лихачев перепугался. "Волнения среди учащихся - это же общественный беспорядок, организованное выступление против начальства! Не дай бог, слух дойдет об этом и до властей..." Сгоряча он распорядился наказать всех воспитанников - на три дня посадить их на хлеб и воду. Но тут возмущение перешло уже в открытый бунт, весьма порадовавший лукавого Яковкина. Началось это в субботу, 4 июня. После обеда гимназисты вышли на прогулку. За высоким забором на заднем дворе послышались жалобные стоны. В щели штакетника было видно: у конюшни квартирмейстер прапорщик Михайлов палкой избивал солдата-инвалида, служившего привратником.