Читать «Серебряная подкова» онлайн - страница 243

Время близилось к полуночи, но друзья этого не замечали. Симонов то садился, то вставал и прохаживался по кабинету, увлеченный потоком воспоминаний.

- Из Парижа все приборы для нашего университета быстро были направлены в Петербург. А венские заказы задерживались. Мне об этом печалиться нужды не было:

в ожидании, как свободный путешественник, посетил я Женеву, Милан, Турин, Флоренцию, Рим, Неаполь и через Венецию и Триест вернулся к Литтрову, там все было готово. И мало того: милейший Литтров самолично подверг испытанию качество заказанных инструментов: полуденный круг, универсальный инструмент Рейхенбаха и прочее. Все оказалось наилучшего качества... Да, вот еще, тебе сюрприз оттуда...

Симонов подошел к столу, вынул из портфеля два томика в бумажном переплете и протянул их Лобачевскому.

- Тебе, Николя. Милый наш Литтров передал свой новый труд и сердечный привет.

Лобачевский проворно встал и почтительно, двумя руками принял подарок.

- "Populate Astronomie" ["Популярная астрономия" (нем,)], - прочитал он вполголоса.

Ниже - аккуратным немецким почерком написано:

"Herrn Prof. Lobatschewski von seinem alien guten Freund.

Ich wunsche herzlich dass es Ihnen immer recht gut sein moge.

3. VI. 1825. Wien. I. I. Littrow" ["Г-ну профессору Лобачевскому от старого доброго друга.

Я сердечно желаю, чтобы Вам всегда жилось хорошо. 3.VI.1825.

Вена. И. И. Литтров" (нем.)].

Лобачевский долго смотрел на знакомый почерк своего учителя.

Тишину прервал Симонов.

- Вот науки отец, которого должны мы взять за образец, - улыбнулся он, перефразируя слова Чацкого.

- Читал? - оживился Лобачевский, положив книги на соседний стол. - Где удалось? В Петербурге?

- Да. У Салтыковых читали.

- И с Грибоедовым познакомился?

- Нет, не пришлось. Он у Ермолова, на Кавказе.

А что? Значит, и здесь "Горе от ума" известно?

- Как же. В списках по рукам ходит... У нас ведь, знаешь, и в искусстве-то вольного слова не терпят.

Но Симонов уже вернулся к заграничным впечатлениям.

- Здесь Грибоедова тайком читают, а в Париже в литературных и музыкальных салонах - такая свобода мысли! Кого я только не встречал там: Стендаль, Пикар, Паэр, Вейгль, Клементи, Россини. Оперные театры повсюду, а в Италии, казалось, сам воздух поет. А скрипач Паганини!

Слыхал? Твой тезка, Никколо. Прямо-таки волшебник!

Слушая игру его, я впервые почувствовал, какой неведомый и дивный мир будущего живет в настоящем. Стендаль в своей книге называет Паганини первой скрипкой Италии, если не величайшим скрипачом всего мира.

Часы пробили два раза.

Лобачевский поднялся.

- Пора, - сказал он. - Я принес тебе свою работу. Но говорить о ней пока рано. Сначала прочти, подумай. И не торопись. Для меня это сейчас очень важно...

- Да, да, - рассеянно кивнул Симонов и ловко перебросил папку на стол, не раскрыв ее и не прочитав заглавия. - Кстати, - сказал он у порога, Магницкий заметил твое отсутствие на сегодняшнем приеме. Распорядился установить неусыпное наблюдение за нравственностью профессора Лобачевского, зараженного излишним высокоумием и гордостью... Постой, постой, - расхохотался он, заметив, что Лобачевский гневно повернулся к нему. - Ты еще не все дослушал: наблюдение возложено им на твоего покорного слугу. А посему не откажи, посоветуй оному Лобачевскому быть в словах осторожным и в делах осмотрительным. Особенно когда придется выздороветь и к его превосходительству явиться...