Читать «Единственный свидетель - бог» онлайн - страница 34

- Что вы, что вы! - машет руками и улыбается Белов. - Какие женщины. Господь с вами! Пуританин!

Я не спорю, пусть улыбается; кто ближе стоит, тот меньше видит. Я так думаю: болезнь, а потом дурь религиозная - следствие неразрешимой драмы; потому и помешался, что свои дети, от законной жены, умерли, а случайное дитя, плод греха, живо, выросло, досталось органисту. Хоть за локоть себя укуси. Кому признаться? Жене? Она скажет: это наказание за блуд, ты их убил. Тоскливая ситуация, надо признать. Проверим, думаю я, попробуем.

- Мне кажется, вам еще не известно, - говорю я, - что ночью наложил на себя руки Жолтак.

- Что?! - Белов откидывается на спинку стула, словно я хватил его подсвечником, и произносит сакраментальное: - Не может быть!

- Почему? - спрашиваю я.

- Если бы вы сказали, что ксендз Вериго - пусть сто лет живет покончил с собой или Буйницкий, да кто угодно, я бы не удивился... не удивился бы так. Но Жолтак! Вот уж, действительно, неисповедимы пути господни. И зачем? Почему?

Я пожимаю плечами.

- В голове не укладывается. Ведь боязливец из последних. Его слава хулигана - блеф! Заяц во хмелю! Тюрьма, нож - случайность, ей-богу, стечение обстоятельств. Переборщили, в компанию попал, могли условно дать. Тихий он, глупый. Только и хватало ума мать изводить. Его, вам, наверное, говорили, однажды ксендз Вериго исколотил - матушка пожаловалась. Ксендз мне сам рассказывал. Пришел к Жолтаку и так двинул в ухо, что тот к стенке прилип. Вериго раньше здоровый был.

- А что он во время войны делал, ксендз?

- Жил тут на хуторе неподалеку, в Курнешах. Немцы костел закрыли. Помогал там хозяину.

- А Жолтак?

- Сидел здесь как мышь под веником. Несчастно жил - несчастно умер, говорит Белов.

- Мой помощник искал вас вечером. Вы рыбачить ходили?

- Да, посидел немного.

- С моряком этим, Фадеем Петровичем?

- Какой он моряк, - улыбается Белов. - Моря в глаза не видал. Плотник он. Пилой ранило на лесопилке. Директор дома отдыха ему родственник пристроил. А тельняшка, фуражка - презенты рыболовов; в рыбалке он спец, мастер, знает ямы, прикармливает. Насчет моря это у него сдвиг, - опять улыбается Белов. - Он уже не помнит, был ли плотником, рассказывает, что на сейнере служил. Если его капитаном называют, - млеет. Да. Но я не с ним был, один.

- Так вы думаете, ксендз - честный человек?

- Совершенно!

- И не глупый, наверно? Почему же он костел не оставит?

- Это совсем иное дело, - говорит Белов. - Воспитание, привычки, думает, что пользу приносит. Я с ним беседовал, он мне так ответил: значит, Павел Кондратьевич, я должен взойти на амвон и сказать: все, что я делал всю жизнь, - нелепо; все, что я говорил, - глупо; люди, придется мне сказать, я жил за ваши деньги преступно, а сейчас я прозрел - разойдемся с миром. Вот так. Вы же знаете: честь жизни дороже.

Не для всех, думаю я, не для всех. Для многих совсем наоборот. Что Клинов за человек? Ксендз честный... Буйницкий честный и мягкий... Органист?.. Не мог же он, как петух этот пушкинский, с хоров слететь, Клинова клюнуть и обратно улететь? Это за минуту-то одну?.. Позвонить надо в Гродно... Жолтака я сам проморгал, дурак... Буйницкий мягкий... Ксендза мог выгораживать... Белова тоже (вот именно!)...