Читать «Единственный свидетель - бог» онлайн - страница 14

- Может, лучше его впустить?

- Я его наказал, - говорит ксендз, - украл там у меня на кухоньке кое-что...

- Да, коты, короткая память.

- Да, - соглашается ксендз. - Неисправимы.

- Чуть не забыл спросить, - спохватываюсь я. - Выходит, Адам Михайлович, что честь костела может быть дороже истины и сокрытие некоторых фактов выгодно, в интересах, скажем, прихода?

- Теоретически, - говорит ксендз. - Некому скрывать.

Возможно, и некому, думаю я. Кто знает, кто знает.

- Позвольте задать вам вопрос? - спрашивает ксендз. - Наверное, существуют какие-то методики следствия, в чем их сущность, если не секрет?

- Есть несколько методик, - говорю я. - На мой вкус, самую интересную предложили семьсот лет назад Бонавентура и Бэкон.

- Философия? - удивляется ксендз.

- Алхимия! - уточняю я. - Прекраснейшая из наук. Представьте себе таинственное, сокрытое от любопытных глаз подземелье. Печь, угли раскалены, прозрачная реторта поставлена на треножник. Ученый старец - этакий Фауст дрожащей рукой отмеривает ртуть, редкие земли, кровь агнца, змеиный яд. Полночь. Небесные светила устанавливаются в благоприятствующий порядок. Смесь в реторте кипит, возгоняется, над расплавом слоится бурый дым, появляется слой амальгамы; старец с надеждою и нетерпением ожидает, что среди грязного осадка заблестит драгоценный сгусток. Так вот примерно делает и следователь. Складывает вместе то-сё, третье, варит, колдует, иной раз по многу месяцев, бывает, и лет. Со мной был случай, я три года вот здесь, в голове, дело варил, наяву и во сне...

- Три года! - восклицает ксендз и придвигается поближе.

- Да, полных три года... - Я немножко привираю - не три, а два, но их за четыре можно посчитать. Заинтересованный ксендз обращается в слух, но в эту минуту чья-то рука приводит в действие дверной звонок. Саша, думаю я, и гляжу на ходики - четверть одиннадцатого. Однако голос, приветствующий ксендза, мне не знаком. Буйницкий, думаю я. И не угадываю. За ксендзом проследовал в комнату органист. Но еще прежде из прихожей в кухоньку пролетел, как снаряд, худой большой серый кот, стрельнув в меня хитрым зеленым оком.

- Я просто так зашел. На огонек, - объясняет органист. - Шел мимо окно светится.

Он в заметном подпитии: глаза блестят, винцом сильно попахивает, и чувство равновесия его уже покидает - он зацепился о порожек, толкнулся о шкаф, задел столик с журналом, а половичок при первом же его шаге пошел складками. Рассеянный его взгляд, как магнитом, притягивает к графинчику, в зрачках мелькает снайперская зоркость - сколько отпили? - и бесхитростно отражается в довольной улыбке.

- Вы, я вижу, беседуете, - говорит органист. - Не помешаю?

- Нисколько, - отвечаю я. - Чем шире компания, тем веселее.

- И я так думаю, - говорит органист.

- Садитесь, пан Луцевич, - приглашает его ксендз.

Органист присаживается к столу и выставляет бутылку.

- Не надо, не надо! - как от дьявола, отмахивается ксендз.

- Надо, надо! - настаивает Луцевич, и ксендз с тяжким вздохом ставит на стол третью рюмку.

- Я вот гадаю, - говорит органист, - закроют ли власти костел после случившегося?