Читать «Россия под властью царей» онлайн - страница 219

Можно идти еще дальше. Как острозубчатый горный камень, долго перекатываясь по дну стремительной реки, превращается в гладкий, безобидный голыш, хотя и тяжелый, но не острый, так изменилось и нынешнее российское самодержавие. Прежние цари вознаграждали себя за свою политическую незначительность, озорничая неограниченной властью, и находили утешение если это можно назвать утешением - в потворстве их желаниям. Но неограниченная власть приняла у наших современных царей чисто платонический характер. Появился всевидящий, всезнающий репортер, со своим визгом и смехом, своим возмущением и скандалами, и это заставляет деспота ограничиваться внутренним, придворным кругом. Наши деды говорили: находиться возле царя то же, что находиться возле смерти. Но нынешний царь уже не приговаривает к смерти одним движением бровей, как это делали московские цари. И он не ссылает в Сибирь придворных, вызвавших его гнев, как первые императоры петербургского периода. Теперь всем вершат чиновники. Современный царь лично никого не трогает, он такой же тихий и безвредный, как любой конституционный монарх. Правда, он не отказался от своей власти, он как зверь с хищными клыками и острыми когтями, которые никогда не пускает в ход. Царь - совершенно прирученное домашнее животное, покорно несущее бремя придворного ритуала. С самоотречением, достойным лучшего применения, он служит ширмой для преступлений своих придворных, подвергая себя всем заслуженным последствиям своего кажущегося всевластия, делающего его жизнь несчастной, его существование - полным страха, власть посмешищем, положение - позором.

Эволюция самодержавия и впрямь завершилась. Оно едва ли могло пасть ниже, оно едва ли могло представить более веселящее, приятное, ободряющее зрелище для своих врагов.

* * *

Но почему? Мыслимо ли, чтобы человек, не потерявший рассудок, стал вести себя подобным странным образом? Как может он терпеть такое положение и навлекать этим неисчислимые бедствия на целый народ, который, в конце концов, не сделал ему ничего дурного? Как может он отказаться росчерком пера покончить с открытыми злоупотреблениями, как может не желать изменить свою собственную жизнь, если это возможно? Значит, это невозможно. Значит, над ним довлеет какая-то тайная сила, какая-то тайная партия. Такие предположения всегда были обычны в России, и в различные времена они вызывали догадки о существовании чрезвычайно могущественной придворной партии, называемой то "староаристократической", то "старославянофильской". И вот эта партия якобы мешает царю создать для народа благоденственную жизнь.

Любопытно, как крайности подчас сходятся. Абсолютно та же идея и в совершенно той же форме возникает в умах русских крестьян, и их ответ примерно такой же. Только у крестьян воображение набрасывает на эти домыслы фантастические покровы. Иногда легенда принимает характер драматического представления, в котором принцип добра, воплощенный в царе, побеждается враждебной силой, воплощенной то в Сенате, причем его обычно смешивают с Синодом, то в министре, всегда в одном лице, ибо крестьянин полагает, что имеется всего один министр, как имеется один царь. Иногда в легендах роль злого гения предоставляется одному из членов императорской фамилии. В царствование Александра II эта не очень лестная роль обычно приписывалась царевичу; кто теперь его заменит, когда он сам стал царем, я не знаю. Но кто-то заменит, на сей счет мы можем быть вполне спокойны. Много страниц можно было бы заполнить рассказами о наивных и ребяческих выдумках, с помощью которых крестьяне пытаются сохранить то, что еще осталось от их веры в царя, перед лицом мрачной действительности, жестокости и несправедливости, творимой по его приказам.