Читать «Хроника революции» онлайн - страница 21

Утром 26 февраля учебная команда Волынского полка выступила на Знаменскую площадь под командой штабс-капитана Лашкевича. Он приказал выслать в дозоры по пять человек от каждого взвода и разгонять толпу. Дозоры делали это плохо. Лашкевич злился, подзывая солдат, крыл их так, что пенсне его в золотой оправе дрожало на узкой переносице, заменял другими. Наблюдать за дозорами поручил Кирпичникову. Он стал ходить по площади, просил демонстрантов разойтись, войти в солдатское положение. Рабочие отвечали ему: - Мы тебе не мешаем и уходить не просим, и ты нам, друг, не мешай. Лашкевич подозвал Кирпичникова: - Если дозоры не смогут разогнать толпу - сходиться к гостинице, а по сигналу рожка собираться бегом. Через полчаса раздался сигнал рожка. Кирпичников не спеша пошел к гостинице, на ходу подсказывая чересчур прытким солдатам: - Быстро не беги, ногу зашибешь. Построив команду у гостиницы, Лашкевич выбрал десять человек и приказал Кирпичникову идти с ним. Тех, кто попадался по дороге, штабс-капитан сбивал кулаком на мостовую и бил ногами. Догнав какую-то девушку, бросил ей: - Пошла вон! Девушка обернулась: - Торопиться мне некуда, а вы будьте повежливей. Лашкевич схватил ее за меховой воротник и стал мотать из стороны в сторону, выкрикивая ругательства и брызгая слюной, как бешеная собака. Солдаты наблюдали эту сцену с ненавистью и презрением: капитан оправдывал свою кличку, данную ему солдатами - "очковая змея". Кирпичников отвернулся и отошел в сторону. Повалив девушку на землю и пнув ее сапогом в живот, Лашкевич нашел глазами унтера, улыбнулся: - Не хотите присутствовать? Какой добрый. А ну-ка, Березкин, дай ей прикладом. Солдат подошел и с каменным лицом помог девушке подняться: - Барышня, будьте добры, уходите скорее. - Березкин, сволочь, ко мне! Живо! Говори, ты почему... такая, не исполняешь приказа?! Солдат молчал. - Если повторится, я тебя... застрелю, - уже спокойным тоном сказал Дашкевич. Березкин и все остальные знали, что капитан не шутит. Кирпичников отстал от Лашкевича, подошел к дозору: - Ребята, что будем делать? - Цельная беда - так и так погибать будем, - наперебой шепотом заговорили солдаты. - Помните, если заставят стрелять, стреляйте вверх. Не исполнять приказа нельзя - можем погибнуть. Бог даст, вернемся сегодня в казармы, там решим, что делать. Лашкевич, вернувшись с дозором к учебной команде, приказал во славу веры, царя и отечества колоть, бить, стрелять немца внутреннего. Подпоручик Лях, начальник пулеметной команды, бегал по панели у гостиницы и орал: - Стрелять, непременно стрелять, господа! Солдаты с угрюмой злобой смотрели на расходившегося сопляка. Прапорщик Вельяминов-Воронцов приказал сигнальщику играть три раза. Люди, привыкшие за эти дни к частым сигналам воинских рожков, не обратили внимания на "предупреждение". Прапорщик скомандовал: - Прямо по толпе, шеренгой. Шеренга...пли! Громыхнул залп. С верхних этажей домов посыпалась известка и стекла. Толпа разбежалась - не было ни одного убитого или раненого. Воронцов заорал: - Целить в ноги, мать вашу! В бегущую толпу, пли! Залп. Снова ни убитых, ни раненых. Вздрагивая от возбуждения, с разрумянившимся лицом Воронцов почти ласково приговаривал: - Зачем волнуетесь, стреляйте спокойно. Кирпичников поддакнул: - Верно, верно, вы, ребята, волнуетесь. Вы лучше стреляйте, - и подмигнул солдатам. Толпа разбежалась не вся. Многие прижались к дверям парадных входов, к воротам, притаились за углами домов.