Читать «Ужасная болезнь» онлайн - страница 4
Константин Михайлович Станюкович
— Великие писатели всегда так начинали!
Было ясно, что он думал о себе и не терял надежды.
Однажды Ракушкин принес к нам (я жил вместе с актером) толстую рукопись и просил прочесть. На рукописи стояли роковые слова: «возв…»
— Я носил ее в три редакции, но там не приняли… Верно, и не читали! Известно, как относятся редакции к молодым писателям! Прочтите, господа, и скажите ваше мнение… Я в самом деле начинаю думать: не бросить ли мне писать!
На другой день мы стали читать рукопись. Этот роман был черт знает что такое.
Через несколько дней является Иван Ракушкин.
— Прочли?
— Прочли.
— Ну что же?
— Брось, Иван, писать! — заметил актер. — Право, брось лучше!
— А ты что скажешь?
— Я подпишусь под его словами!
— Ну, брат, тебе нельзя в этом случае доверять… Ты тоже литератор! — заметил, хитро улыбаясь, Иван Ракушкин. — Да и он относится с предубеждением…
Мы стали его серьезно убеждать бросить писание и предложили следующее: мы свезем рукопись к одному известному критику, пользовавшемуся общим уважением, и пусть он скажет свое мнение.
Ракушкин согласился.
— Тогда ты бросишь писать, если он скажет, что роман твой плох? — спросил актер.
— Брошу! — сумрачно ответил Иван Ракушкин, уходя вон.
Мы поехали к известному критику и рассказали, в чем дело. Критик был так любезен, что охотно согласился внимательно прочитать рукопись и дать через неделю ответ.
— Только напрасно вы думаете излечить его от этой болезни. Это болезнь ужасная! — прибавил, улыбаясь, критик.
Через неделю мы получили обратно рукопись с замечаниями. В них, в крайне деликатной форме, был выражен совет автору никогда не писать беллетристических вещей.
На другой день Ракушкин пришел к нам. Он был взволнован. Голубые его глаза блестели… Лицо то и дело вспыхивало.
Он, как и все очень самолюбивые люди, не сразу повел разговор о том, что его занимало больше всего, а заговорил о каких-то пустяках… Только через полчаса он, как бы нечаянно, обронил:
— Ну что, X* прочел рукопись?
— Прочел… Вот и ответ.
Он стал читать. По лицу его пробегала горькая усмешка: не то тяжелое сознание, что критик прав, не то высокомерная уверенность непризнанного гения… Когда Ракушкин дочитал до конца, он взял рукопись и, уходя, сказал:
— Теперь шабаш… Больше писать не буду!
— Слава богу! — заметил актер. — Бедный Иван излечился!
— Едва ли он сдержит слово. Ты видел, как он усмехался? — заметил я.
И я был прав. Не прошло и двух месяцев, как Ракушкин снова написал два романа, но уже под псевдонимом Ракитина. Ни одна редакция его романов не приняла, и он продал их одному рыночному книжному торговцу за пятьдесят рублей. Очень уж громкие были заглавия!
Оба романа были жестоко обруганы, но Иван Ракушкин равнодушно-презрительно отнесся к статьям и сказал:
— Много они понимают!.. Везде зависть и кумовство!
Ракушкин был неисправим.
III
Прошло еще несколько лет, и Ракушкин куда-то исчез из Петербурга.