Читать «Дело было в Педженте» онлайн - страница 122

Замечание Лебедева по поводу того, что “подземным ходом” 400 лет никто не пользовался, имеет историческую привязку ко временам завершения династии Рюриковичей и смуты начала ХVII века. Тогда российская монархия еще опиралась в своей управленческой деятельности на старообрядчество (хотя и не было тогда еще такого слова). То, что позднее стало называться «старообрядчество» в XVI веке было национальной великорусской ветвью исторически реального христианства, в котором русское народное жречество перемалывало первую волну экспансии библейского расового паразитизма в Русскую цивилизацию. Этот процесс был прерван доведением до абсурда реформ, начатых при начале царствования Ивана Грозного, в результате чего к концу его царствования страна впала в затяжной кризис управления, приведший к смуте в начале XVII века. Об этом свидетельствуют даже не столько сами реформы при начале царствования Ивана Грозного, сколько реакция на них “просвещенного” Запада. Спустя непродолжительное по историческим масштабам время, после пресечения династии Рюриковичей, уже в процессе выхода государства из смуты русское жречество — в период подъема национального духа — имело шанс размежеваться с глобальным библейским знахарством на зыбкой почве идеалистического атеизма, но вместо этого оно обрекло себя на жалкую участь национального знахарства. Проявилось это двояким образом: с одной стороны, оно допустило возникновение никонианства — как формы обрядоверия правящей “элиты” нового государства; с другой стороны, оно не смогло возглавить староверие, вследствие чего возникло «старообрядчество» — как форма обрядоверия неграмотного, закабалённого простонародья. Истинной вере Богу людей не учила ни та, ни другая ветвь, а вследствие их господства над умами жречество ушло в тень жизни общества, занималось «своими» делами и во многом под влиянием «своих» дел выродилось в знахарство, занятое большей частью бытовым колдовством, «народной медициной» и прочим “костоправством”.

Долгие годы после смерти Сталина представители библейской концепции пытались вытравить из сознания народов СССР память о нем, не понимая, что результаты его деятельности объективно проявляются в непонятной западному обывателю новой нравственности советских людей и соответствующей ей культуре мышления.

Поэтому, когда Абдулла ворвался со своей бандой в крепость, из которой ушел с женщинами Сухов, слышится голос одного из бандитов:

— Их нет нигде.

На уровне второго смыслового ряда эта реплика может означать, что прежних народов, бездумно живущих по библейской концепции, действительно не существует, хотя внешне это не так очевидно. Российское жречество, выродившееся в знахарство и сотрудничавшее с библейскими оккультными кланами, хотело бы вернуть народы России если не в лоно библейской концепции управления (к которой у него особых претензий не было), то по крайней мере не допустить вхождения народов СССР в культуру, альтернативную ведически-знахарской культуре. В контексте такого понимания событий “подземный ход”, подсказанный Сухову Лебедевым, наряду с указанным ранее, имеет и другую не менее важную сторону, которая может быть раскрыта в качестве символа возврата в прошлое, что мы и наблюдаем в реальной действительности: рост влияния иерархии православной церкви, возвращение государственной символики, пришедшей в Россию из Константинополя (двуглавый орел).