Читать «Дело было в Педженте» онлайн - страница 116
Внутренний Предиктор СССР
Картина 15. Я рассчитывал на тебя, Саид…
После гибели Гюльчатай и Петрухи короткий, но содержательно очень значимый диалог Сухова и Саида.
Саид: «А теперь уходи
Сухов: «Не могу. Абдулла убьёт женщин».
Саид: «Абдулла убьёт тебя. Это его жёны. Прощай».
Сухов: «Я рассчитывал на тебя».
Саид: «Если меня убьют, кто отомстит Джавдету?»
Сухов: «Я рассчитывал на тебя, Саид».
Можно рассматривать эту “беседу”, как разговор двоих персонажей, чьи прежние общие интересы по каким-то причинам разошлись. Но если применить ключи иносказания, то можно выйти на уровень понимания продолжительного исторического диалога большевизма с кораническим исламом, в процессе которого рождалось совершенно новое явление российской действительности, получившее сегодня название русского Богословия. Тогда второй смысловой ряд диалога будет выглядеть так.
Коранический ислам: “А теперь уходи скорее.
Несмотря на то, что Саид внешне выглядит психологически устойчивым, эта фраза указует на внутренне скрытое замешательство, проистекающее из бессознательного согласия с ошибочной русской пословицей «один в поле не воин», но неоднократно опровергнутой воинской практикой (подвиги экипажей брига “Меркурий”, крейсера “Варяг”, защитников Брестской крепости и многих других памятных и забытых защитников Отечества). Если «один — не воин», то он — не воин и в боевых порядках. Если один — воин, то он воин и один, и в боевых порядках, и в «поле», и в органах власти, и везде, где застигнет его необходимость защиты Отечества и Правды Божией. Именно это качество отличало Сталина — руководителя государства от всех остальных руководителей, сменивших его на этом посту. Что касается коранического ислама, то по существу этими словами он предлагает большевизму оставить поле боя информационной войны, поскольку считает большевизм явлением уникальным, присущим лишь русским, а потому не обладающим необходимыми ресурсами для эффективного противостояния концепции толпо-“элитаризма” на глобальном уровне.
Большевизм: «Не могу. Абдулла убьет женщин»
То есть, большевизм отказывается оставить поле боя не по причине завышенных самооценок, а в соответствии с этическим правилом: “И один в поле воин. Если не я, то кто? Кто защитит народы от гибельного воздействия библейской концепции?”
Коранический ислам: «Абдулла убьёт тебя. Это его жены. Прощай».
Так коранический ислам, связанный обязательством преодоления в исламском обществе последствий исторически сложившегося ислама, невольно оказывается на стороне библейской концепции.
Большевизм: «Я рассчитывал на тебя».
