Читать «Шизгара» онлайн - страница 198

А сочувствие Смолеру-старшему в ту черную осень требовалось едва ли не ежедневно. Не только в семье не стало прощения Гарри Аркадьевичу, но, увы, и на службе прозвучало позорное слово - алкаш. Вылетело из розовых уст нового, не по годам прыткого редактора молодежного органа, сменившего неожиданно для себя самого ниву инструктора орготдела на политико-воспитальное поприще.

- Это что за бухое чмо,- спросил новый у своего (и ему недолго томиться) заместителя,- заседает у вас там в литературном отделе?

Не прошло и двух недель, как "собственное желание" Гарри Аркадьевича было охотно удовлетворено...

Ну, а вечером дня окончательного расчета именно отчаявшаяся мать, отбросив все условности, с немалым трудом и не через справочное выяснив нужный номер, обеспокоила (некогда одногруппника Гарри, когда-то в доме у него бывавшего студента Иркутского госуниверситета) Василия Ивановича Сухарева, и он, надо отдать ему должное, несмотря на поздний час, с дневной усталостью не считаясь, отправился вызволять горемыку Смолера из специального медицинского учреждения.

А еще через три дня Г. А. Смолер. подстриженный, выбритый, в новой сорочке и отутюженном костюме, вошел в свой, пусть маленький, но кабинет и приступил к исполнению обязанностей редактора Южносибирского книжного издательства. Любопытно заметить,- когда пару лет спустя нежданная опала стала участью самого Василия Ивановича, почетной отставкой он счел для себя пост директора этого самого Южносибирского книжного, посчитал за честь стать непосредственным начальником Гарри Аркадьевича.

Ну вот. теперь любезные мои читатели, вы, надеюсь вполне освоились с культурной, доселе, увы. должного освещения в наших воспоминаниях не получившей, жизнью промышленного края и вполне готовы услышать рассказ о том, как Егор Остяков запустил образцом каслинского литья в голову своего редактора, а промахнувшись, ворвался в кабинет Василия Ивановича Кухарева и потребовал немедленно избавить его (получается, теперь уже чужими руками) от (собственные слова поэта) му-, а какого уж -ка, не смею и уточнить, а также долбо-, что уж именно, пожалуйста, догадывайтесь сами.

Итак, друзья Людмилы и Руслана, Гумберта и Лолиты. Фердинанда и Лолы, в конце апреля (сего) 197... года известный наш сибирский стихотворец Егор Остяков сдал в издательство первую свою (но давно задуманную и сердцем выношенную) прозаическую книгу, озаглавленную "Шестопаловский балакирь".

Книгу, кстати, весьма забавную, по-своему даже примечательную, но (сугубо, конечно, с точки зрения автора этих записок) не лишенную длиннот, повторов и главное, местами просто утомляющую нравоучительностью тона. Представляла она собой не связанный сюжетом набор разнообразных, с рассуждениями и обобщениями самого Егора Гавриловича перемежавшихся истории, анекдотов, поговорок и присказок, записанных им со слов деда Ишки (Акима, Акишки), достопримечательного сторожила родной деревни Остякова Шестопалово. Дед был, естественно, главным персонажем, но в историях его, побасенках не был забыт решительно никто из сколько-нибудь заметных и красочных обитателей Шестопалова, Илиндеева, Землянухина, а также совсем уже маленьких сел Дача. Дорофеево Высокое и Старые Гусяты - всех тех мест, что числил писатель своей малой родиной.