Читать «Шизгара» онлайн - страница 165

- Я уезжаю.

- Никак в Москву?- с язвительностью, право, неуместной спросил его продукцией грузинских виноделов согретый Емеля (Лиса, кстати, отказалась разделить с ним дары полей и уже пятый час, с самого момента своего неожиданного возвращения, безмолвно изучала небесное спокойствие за окном).

- Да,- ответил Лысый с достоинством и тут же, былой робости, похоже, до конца не одолев, поспешно добавил:

- Я же говорил, меня пригласили на подготовительные курсы.

Сказал и окончательно смутился, но теперь вынужденный приступить к деликатному предмету, к объяснению побудительного мотива своего, грозящего всем новыми бедами и неприятностями прихода.

- Я... не знаю... ты должен понять... в общем, у меня пропали все деньги.

- Где? - вопросом выдал Емеля неприятное, возникшее в нем беспокойство.

- Здесь,- ответил Грачик и вновь опустил глаза. Оба умолкли. Лиса не шевелилась, и они, преодолевая сильный соблазн, не смотрели на нее. Впрочем, и на пустую кровать напротив тоже.

- У меня здесь не будет и десятки,- наконец сказал Мельников.- Но завтра можем пойти снять с книжки, у меня там рублей пятьдесят, пожалуй, есть.

- Ладно. - Лысый явно вознамерился прощаться. (Ах, Господи, ведь он не знает о задержке Шины, не подозревает о пассивности, свойственной активу физфака в отсутствие лидера, не ведает о подготовке (лучшие силы и мысли отнимающей) межфакультетского " бит-бала-капустника", коим через неделю должен ознаменоваться конец многотрудного семестра в холле-фоне общежития истфака, короче, не догадывается о том, в каком святом неведении пребывает Емеля.)

- Завтра в восемь встречаемся у почты. - предлагает на прощание Грачик.

- Куда ты? - изумляется невольно оказавшийся в роли дурачка Емеля.

Грачик, тронутый благородством друга, молчит, потом все же спрашивает:

- Тебе что, мало?

В ответ Мельников наливает в кружку остатки вина. Грачик выпивает, не говоря ни слова, разоблачается и с головой залезает под клетчатое одеяло, сим чрезвычайно насмешив хозяина своего и благодетеля.

В четыре часа утра Саня-весельчак разбудит Лысого словами:

- Мишка, Мишка, постой окончился, вставай.

БАРАБИНСК. СТОЯНКА ДЕСЯТЬ МИНУТ

Ну, как оправдать Лису? Какое объяснение найти, из чего извлечь чеховскую грусть? Может быть, из насмешки? Пока не поздно, всмотреться в кривую линию губ, исхитриться заглянуть в глаза неуправляемой нашей особе, пока руки ее, быстрые пальцы из бельевой веревки мастерят нехитрое приспособление. И тогда, может быть, в этот ночной, из желтого света и длинных теней состоящий миг нам хватит пессимизма просто промолчать?

Во всяком случае, она думала о Емеле. В самый последний момент, когда, словно внезапно решив помолиться, она подогнула колени... думала о нем... нет, не верила в его чутье, в его пробуждение и все же... такую возможность не исключала.

- Русская рулетка,- внятно сказала Лиса, аллитерацией приукрасив мерзость.- Привет.

А Мельников спал, и ему ничего не снилость, мозг его (любой физиолог с удовольствием засвидетельствует) получал полноценный отдых. Сновидения начались в половине четвертого, когда Емеля проснулся от ночной свежести, стал шарить рукой, ища одеяло, приподнялся и увидел пустоту. В утренней игре сиреневого и голубого не участвовала Лиса. Самое простое объяснение пришло сразу, но почему-то не успокоило. Емеля лежал, прикрыв глаза, и слушал тишину. Ни звука, ни шороха.