Читать «Две силы» онлайн - страница 320

Отец Пётр на минуту закрыл глаза, как бы концентрируя свой внутренний взор на каком-то неизвестном измерении, и снова спокойно продолжал:

– Нет, не видно когда, но, кажется, довольно скоро… На вашей шее уже лежит тень веревки.

Совершенно автоматически генерал Буланин уронил тлеющую хворостину и провёл рукой по шее, как-бы пытаясь стереть тень веревки. На его ассиметричном лице показалось нечто вроде страха и растерянности.

– Верёвка? – спросил он совсем уж глупо. – Откуда верёвка?

– Не знаю, откуда, но довольно близко.

Генералом Буланиным овладел приступ ярости: этот таёжный пустосвят просто пускает пыль в глаза для того, чтобы выиграть время для своего неизвестного спутника.

– Вот, я тебе покажу, как близко, – почти завопил он и, поворотясь к костру, стал вытаскивать оттуда новую хворостину. Хворостина как-то не сразу поддалась его усилиям, он повернулся ещё больше, и в этот момент отцу Петру пришла совершенно новая мысль.

Собравшись со всеми своими силами, изогнувшись ужом, он обеими связанными ногами нанёс в лицо генерала Буланина тяжело подкованный удар, на отце Петре были горные сапоги с железными шипами.

Удар бросил генерала Буланина в костёр. Костер, правда, был невелик, но генерал Буланин свалился в него почти лицом вниз. Обжигая руки о пламя и угли, генерал Буланин, оглушённый и почти ослеплённый, кое-как вскочил на ноги. Отец Пётр, сохраняя на лице то же спокойное выражение ученого, смотрящего то ли в телескоп, то ли в микроскоп, проявил совершенно неожиданную ни для какого учёного акробатическую ловкость человека-змеи. Извиваясь на верхней части своей спины, он как-то подполз поближе к генералу Буланину, подобрал оба колена под самый подбородок, и в тот момент, когда генерал Буланин только что достиг относительного равновесия, разгибая поджатые колени, трахнул генерала Буланина чуть повыше колен сзади.

При всех этих манипуляциях отец Пётр не терял ни научного выражения лица, ни своих плановых соображений. Они сводились к тому, что если бы отцу Петру удалось проломать своими тяжёлыми подошвами череп генерала Буланина, то положение могло бы быть спасено даже и без вмешательства Стёпки. Ремни, связывавшие руки и ноги, можно было бы то ли перетереть о дерево, то ли пережечь на костре, рискуя, конечно, и ожогами, или вытащить нож убитого китайчонка, вообще, что-то можно было бы предпринять.

От удара под коленки генерал Буланин снова свалился в костёр, лицом вниз, на четвереньки. Костёр был невелик, пламени было мало, и генерал Буланин со всей стремительностью, на какую он только был способен, на тех же четвереньках как-то перемахнул через костёр, судорожно закрывая глаза, обжигая себе лицо и руки. Кое-как вскочив на ноги, генерал Буланин стал протирать слегка обожжёнными руками ослеплённые пеплом и огнём глаза, кашляя от попавшего в лёгкие дыма. Ему казалось, что у него сожжены все легкие, выжжены глаза и что на нём горит одежда. Последнее соответствовало действительности – концлагерный ватный бушлат генерала Буланина, действительно, если не совсем пылал, то, во всяком случае, тлел. С трудом протерев правый глаз, генерал Буланин убедился в том, что он, во-первых, не ослеп и что, во-вторых, он находится по ту сторону костра, который отделяет его от страшных подошв этого пустосвята. Почти ощупью, он бросился к навьюченным коням, где, как ему вспомнилось, была приторочена какая- то баклага, вероятно, с водой. Нащупав эту баклагу, генерал Буланин попытался вытащить пробку. Но обожжённые пальцы скользили по влажной поверхности пробки, и та не поддавалась никаким усилиям. Почти в отчаянии генерал Буланин попытался вытащить пробку зубами. Но когда он опустил лицо на уровень баклаги, то огонь от тлеющих рукавов бушлата снова и обжёг и ослепил его. С судорожной поспешностью генерал Буланин стянул с себя бушлат и бросил его на землю. Вцепившись и руками, и зубами в эту проклятую баклагу, генерал Буланин вытащил, наконец, цробку. Сберегая каждую каплю драгоценной жидкости, он стал прежде всего промывать себе глаза. Глаза, по-видимому, остались целы. Но смотреть ими было всё-таки очень трудно и даже больно. Все эти переживания как-то затушевали в мозгу генерала Буланина мысль об отце Петре и о его страшных подошвах.