Читать «Журнал Наш Современник 2007 #2» онлайн - страница 6

Именно в Черногорию была наша с ним последняя поездка. В надежде, что разделения не произойдет, он подарил один из последних своих памятников — Савве Сербскому — Белграду, а второй — Покрову Богородицы — городу Никшичу в Черногории.

Для истинных сербских патриотов смерть Клыкова была таким же ударом, как смерть за год до него близкого ему по духу замечательного сербского художника, выдающегося философа и геополитика, идеолога сербского Сопротивления Драгоша Калаича, испившего до конца горечь кровавой гибели Югославии. Он, одним из первых раскрывший миллионам людей не только в Сербии, но и за ее пределами, и прежде всего в России, суть грядущего нового мирового порядка и сатанинской глобализации, видел единственную возможность спасения славянских народов в их духовном единении и перед лицом грядущей всеобщей опасности призывал их к этому, хотя, как и Клыков, понимал его невозможность. Эта невозможность и надломила его.

Теперь у меня на столе рядом с траурной фотографией Драгоша Калаича (глаза словно раны) — траурная фотография Вячеслава Михайловича Клыкова.

Вячеслав Михайлович Клыков принадлежал к той, к сожалению, редкой русской интеллигенции, которая, несмотря ни на что, строит Веру, строит Надежду, строит Любовь, которая пытается возвратить родной народ на истинные пути, чтобы он снова стал русским. И потому, будучи президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, он делал огромное дело по возрождению в народе национального державного самосознания, а как скульптор ставил на Руси — и за пределами ее — памятники, чтобы русский человек шел от одного к другому, и вспоминал о прошлом, и задумывался о будущем величии России.

Надо ли уточнять, что в смутные 90-е годы делать это было чрезвычайно сложно. Одни говорили: зачем вообще нужны такие памятники так называемой новой (не русской! — по точному определению профессора Веселина Джуретича) России?! В это время над Россией всходила, щедро подпитываемая специфическим бизнесом, “звезда” Церетели. Другие восклицали: до памятников ли сейчас?! Что касается собратьев по творчеству, скульпторов, то далеко не все из них питали, да и сейчас питают, к Клыкову теплые чувства: одни — чужие по мироощущению и по отношению к России — принципиально не принимают его, другие, вроде бы свои, тоже были в претензии: мы нищенствуем, у нас нет заказов, а он обставил своими памятниками чуть ли не всю страну, начиная от Манежной и Славянской площадей в Москве.