Читать «Окружившие костер» онлайн - страница 31

Каким таким чудом я выбрался к даче, не пойму до сих пор. Я не сразу отворил калитку, я сперва опустился на пенек и тупо уставился на большой зеленый дом, где было сухо, уютно, где мирно посвечивала лампа - может быть, керосиновая. Наконец я встал и, шатаясь, загребая мокрый песок, пошел к дверям...

- Иглу! - выдохнул я, едва родители Хукуйника вышли мне навстречу. Я не слушал того, что они мне говорили, не реагировал на предложения и уговоры обогреться и отдохнуть. Потом я вдруг обнаружил, что ухитрился не потерять пустую бутыль, и она теперь изобличающе торчит из кармана штормовки.

Минутой позже я получил иглу в спичечном коробке и пузырек йода. Все это я запихал за пазуху, где хлюпало месиво из табака и каких-то бумаг. Я ушел по-английски, не прощаясь; правда, мое поведение в целом не очень-то соответствовало британским нормам. Любой англичанин отшатнулся бы, завидев меня еще издали, да и не только англичанин - в таком виде я не мог бы поручиться и за выдержку аборигенов Австралии. Родители Хукуйника были настолько шокированы моим состоянием, что не успели обидеться, и моя неучтивость, забытая и маловажная, потонула в глубинах их смятенного сознания.

... С нарастающим ужасом я воображал, что происходит в это время в палатке. Мне чудилось, что уже слышны отовсюду обезумевшие вопли, что кричит сам лес, каждый его закуток, каждая опушка и просека... Я несся, сокрушая муравейники и заламывая молодые осины, не замечая нацеленных на меня сучьев и не разбирая дороги. Человек со стороны принял бы меня за беглого крепостного, которого травит борзыми изверг-помещик. Когда пред моими очами встали знакомые вересковые холмы, я, тяжело дыша, остановился и зачем-то поднес ладонь к щеке, почувствовал боль и взглянул на пальцы - те были в крови. Через всю щеку лилась свежая ссадина; кровь сочилась, мешаясь на подступах к челюсти с грязью и какой-то трухой. Я машинально достал пузырек, свернул пробку и облил ссадину йодом. Сразу защипало, зажгло - мысли начали проясняться. Я почему-то растопырил руки и пальцы, пригнул голову и оглядел себя - все, остававшееся на мне, уже не могло называться одеждой. Снова пришел озноб, совсем не похожий на тот, что бил меня у костра. Но стоило поспешить. В два счета я покрыл остатки пути и выскочил к палатке, потемневшей от ливня. На звук моих шагов высунулась физиономия Хукуйника.

- Где ты был? - спросил он. Куда девалось его добродушие, где было его философское спокойствие? Хукуйник трясся от гнева, он дошел до точки, и я усиливал тот гнев своей задержкой. Я бросился в палатку. Обессиливший Толян молчал, безнадежно глядя на меня. Алина металась на узком клочке отведенной ей земли и что-то, забывшись, бормотала.

- Она свихнулась, - сказал я, невольно отступая. - Мужики, она по-настоящему свихнулась...

- Где ты только ходил, - в отчаянии заговорил Толян. - Мы просто не знали, что делать. Я дал ей еще хлорэтила, чтобы она хоть чуть-чуть угомонилась.