Читать «Мемуриалки - 2» онлайн - страница 32

Мне вменили в вину похищение не то 80, не то 140 ножек и грудей.

5 лет назад, 30 декабря, я дежурил по больнице.

В мою обязанность входило снятие так называемой пробы. Я приходил на пищеблок, обедал, расписывался и тем санкционировал массовое питание в широких масштабах.

В ту черную ночь у нас, по недоброй традиции, устроили заблаговременное новогоднее пьянство.

Так что с утра мне было отчаянно плохо.

Я мечтал уйти.

Но вместо того, чтобы я ушел, ко мне самому пришел начмед.

Избегая встречаться со мной глазами, он пробормотал нечто про кур, за которых я давеча расписался.

Оказалось, что их украли.

Раздатчица с третьего этажа, желая насолить Мировому Злу вообще, но никому в частности, решила взвесить бледную, недожаренную, малокровную пищу.

И недостача обнаружилась.

Я среагировал неадекватно. Подозрение показалось мне настолько чудовищным, что я, позабыв обо всем, побежал к пищеблоку.

Там я раскрыл рот, и...

Надо признать, что сотрудницы пищеблока, когда я приходил к ним снимать Пробу, падали ниц, несмотря на шарообразные животы, и вылизывали дорожку для моего торжественного шествования. Они наизусть знали, что я ем, а чего не ем; они выучили мои привычки до неприличия, а иногда даже угадывали мои невысказанные желания, так что я задумывался: сколько же часов они проводят в размышлениях над моими пищевыми пристрастиями? Когда я брался за ложку, они притворяли дверь, чтобы Божество насыщалось в подобающем ему одиночестве.

Однако стоило мне раскрыть рот, как благоговение перед Абсолютом слетело с них самым волшебным образом.

Упреждая мои ротовые звуки, в ответ распахнулась целая дюжина малиновых, пышущих кухонным жаром пастей.

Рев и визг потрясли кухню.

На меня стали наступать, уперев руки в боки.

Дрожа и снимая все претензии, я попятился, выскочил в коридор и побежал.

Я приготовился написать и защитить Кандидатскую Докторскую Докладную, но про меня забыли через два дня. И про само преступление тоже забыли.

Вечно Живой Уголок

Иногда мне попадаются удивительно политизированные животные.

Когда мне было лет восемь, у нас жил хомяк.

Это была сущая сволочь, на редкость неинтересная. Ему изготовили клетку из мусорной корзины с железными прутьями, опрокинутой вверх дном, и внутренний домик. Накидали ваты. Мерзкое существо жрало, гадило, спало и копило припасы. Его ароматические качества желали лучшего и меньшего. Хомяк забирался в домик, затыкал задницей округлую входную дыру и видел защёчные сны. Но дело не в этом.

Ровно в 21. 00, изо дня в день, с первыми позывными программы "Время", хомяк активно выпрыгивал из избушки, садился к прутьям и принимался их грызть. Скрежет был слышен на лестнице. Заглушая Брежнева точно так же, как тот глушил Би-Би-Си, хомяк не щадил ни новостей про урожай зерновых, ни свежих сводок о фигурном катании.

Потом уже, летом, когда я был в пионерском лагере, мне сообщили, что хомяк убежал.

Тогда я был мал, верил сказанному, каждый мог меня обмануть.

И вот почему я вспомнил про сознательного хомяка: когда мы встречали новый, 2003 год, и Президент с отмороженной, как и положено чекисту, голой головой стал ею закругляться и сменился боем Курантов, наша семья лениво чокнулась фужерами. И кот мой, юный и дерзостный, для которого этот Новый Год был первым в жизни и до того сидевший спокойно, вдруг сорвался с места, побежал в кухню и начал яростно лакать молоко.