Читать «Осиновый невидимка» онлайн - страница 24

"Палец жмет на гашетку, и красавец глухарь падает замертво". Не писали бы хоть "красавец"! Пусть "жирный", "тяжелый", "упитанный" - хоть что-то бы можно понять.

Глухарь, запрокинувшись в небо, все поет и поет. И если сейчас прислониться к сосенке, - почувствуешь легкую дрожь. Деревце бьет весенняя лихорадка - так велико напряжение песни. То вызывающее пощелкивание, то шепот отчаяния; песня грозит, умоляет, зовет. Песня заговаривает и очаровывает.

Глухарь поет и поет. Как он поет!..

ВЛЮБЛЕННЫЕ КРЫСЫ

Темнеет. Со светлого еще болота в темный еловый остров, где я сижу, потянуло сырым холодом. Умолкли последние птицы, и поплыла между стволов тишина - вязкая, как туман. Светлеют на обочине болота лужи, гладкие, словно стекло. Ни движения, ни звука.

И вдруг одно "стекло" зарябило! Бесшумно - ни всплеска, ни шороха на краю лужи возникла и зачернела водяная крыса. Уселась сгорбленной сутулой старушкой, близоруко уставясь на свои голые тонкие пальчики, и сучит ими, словно чулок вяжет. Вот подперла сухоньким кулачком мохнатую щеку и призадумалась. Да бойко, по-молодому покатила вдруг между кочек как заводная игрушка на колесиках! Вкатилась в воду, поплыла, волоча за собой водяной усик, нырнула - чуть слышно булькнула. Снова вынырнула и выкатилась на берег. Живой и шустрый зверек шнырил рядом, глаза видели все его быстрые и порывистые движения, а ухо не могло уловить даже шороха! И только когда крыса повстречала вторую и началась у них гоньба по кочкам и по воде, почудился чуть слышный шум. И это в почти космической тишине предночного леса!

И посреди ночи, в полной уже темноте, нет-нет и шелестело меж кочек и тихо булькало. Не знай я, что это крысы, никогда бы и внимания не обратил на такие ничтожные звуки. Ну просто высыхающий листик пошевелился или лопнул пузырь болотный. А на самом деле целое лесное событие влюбленные крысы справляют свадьбу! На весь лес шумят.

ДЕД МОРОЗ

На рассвете на моховое болото пришел дед Мороз. Видеть не видел, но хорошо слышал, как бродил он не спеша по обочине, постукивая клюкой и вздыхая. А потом утих: присел, наверное, перед дальней дорогой на север. На восходящее солнышко напоследок решил посмотреть; на дальнем севере-то оно у него будет незаходящим.

Солнце сейчас на восходе само на себя не похоже. Огромное и багровое, чудом-юдом горбатым поднимается оно из-за синего леса. И можно на него смотреть и не жмуриться - как зимой. Это-то, наверное, и манило деда Мороза - любимую зиму напоминало.

Вышел он еще в темноте. Лес вокруг мохового болота стоял по пояс в тумане, а между всклокоченных кочек матово сиял зеленый лед. И слышу идет!

Ломится по звонкому льду напрямик, без опаски - как лось длинноногий. Словно по стеклянному парнику сапожищами топает, стекла крушит.

Ближе, ближе - вот сейчас выйдет из-за крайних сосенок. И увижу его заиндевелую бороду и зеленые льдинки глаз. Нет, не вышел: остановился за сосенками и ждет. И тянет холодом от его дыхания. И лед хрустит: это он с ноги на ногу переминается. А может, на кочку сел.