Читать «Контингент (Книга 2, Шурави)» онлайн - страница 3

- Что ж, по-своему она права, - размышлял Дубов, глядя на кокетливо смеющуюся жену.

Дубов был старше Нины на пятнадцать лет. У нее - ветер в голове: танцы, шик, блеск. А у него - любовь к ней да служба.

Вечерние тени протянулись от высоких пирамидальных тополей у высокого глинобитного забора части через небольшой пыльный плац и ткнулись в стену одноэтажной старой казармы, в которой была комнатка замполита. Взгляд Дубова упал на щит, укрепленный в металлическую раму, вкопанную толстенными трубами у широкого входа на плац. Рукой самодеятельного художника было намалевано жуткое чудовище в форме солдата Советской Армии, устремившее отрешенный взгляд в недосягаемые патриотические дали, при этом судорожно сжимавшее короткими изуродованными пальчиками автомат. Подпись под этим кошмаром гласила:

- Изучай военное дело, будешь врагов бить смело!

Автором поговорки был сам Дубов, а рисовали солдаты - первогодки. Майор довольно хмыкнул и пошел дальше, сквозь широкие яркие полосы солнечного света и такие же широкие, но прохладные, тополиных теней. Одобрительно поглядел на следующего мутанта с надписью: "Родину - мать учись защищать!", оглянулся, окинув взглядом открытую почти целиком всю часть.

Она была построена в двадцатые годы большевиками, заброшенными железной рукой советской власти для борьбы с басмачеством. Со временем часть перестраивалась, и теперь в ней проходили курс молодого бойца перед отправкой в Афганистан вчерашние призывники. Впрочем, этих пацанов здесь практически никто не называл бойцами или солдатами, а просто "молодой", "сынок", "щегол" и так далее, тем самым подчеркивая ничтожность не только срока службы, но и самого мальчишки.

Два месяца проходили подготовку новобранцы, принимали присягу, три пули выпускали из автомата по деревянным мишеням и уходили "за речку" такими же сопливыми необстрелянными детьми.

Солдатами они становились позже. Уже там, в снегах высокогорья, на сожженных солнцем безграничных пыльных просторах пустынь, на адских сковородах бетонных блокпостов. Познав, как пахнет кровь, как выглядит друг изнутри, засовывая в разодранный живот его же скользкие кишки. Позже...

А пока молодые бойцы старательно, как и положено первогодкам, бегали по близкой, через дорогу от части, пустыне, выдыхая из легких гражданский никотин, багровели, задыхались, тяжело громыхая необношенными грубыми ботинками и, тихо матерясь, шли в очередной наряд на кухню, чистить картошку.

Дубов вздрогнул от того, что хрипло каркнувший на столбе репродуктор зашипел заезженной пластинкой: "Давным-давно сыпучие барханы двадцатый век изрезал лентами дорог. Но песню грустную верблюжьих караванов в пустынях до сих пор хранит песок...".

Звуки - вступление к одной из песен разнеслись по гарнизону, многократно усиленные мощными динамиками. Музыка хорошо была слышна и в кишлаке, рядом с которым находилась часть, что, не только не беспокоило, но даже нравилось местным жителям - узбекам, выжатым каторжным трудом на хлопчатниках. На радиоузле хранились пластинки с записями песен, популярных в пятидесятые семидесятые годы, их "крутили" по вечерам и целыми днями в праздники и воскресные дни, чтобы хоть как-то отделить их от серых армейских будней.