Читать «Четыре шага (Так называемая личная жизнь (Из записок Лопатина) - 1)» онлайн - страница 74

Левашов, в противоположность Бастрюкову, не был рад, когда увидел, что над заголовком армейской газеты исчезли привычные с детства слова: "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Грозные слова: "Смерть немецким оккупантам!" - пришлись ему по душе, но он тут же подумал - неужели нельзя было, написав их с одной стороны, с другой поставить по-прежнему "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"? Ему казалось, что это вполне можно было сделать. Он даже тогда вгорячах поделился своими мыслями с Мурадовым, но Мурадов отрезал, что, может, он и прав, но их дело солдатское воевать, а не рассуждать о заголовках.

Но сейчас об этом заговорил сам Бастрюков, и заговорил так, что Левашов понял: да, есть люди, которые считают, что раз на газетах не пишут "Пролетарии всех стран...", то для них теперь все проще пареной репы! Они рады не думать надо всем тем, над чем бьется он, Левашов: как же так были Тельман, юнгштурм, Ротфронт, Германская компартия - и вдруг сто семьдесят дивизий фашистов! И человек, который не хотел ни о чем этом думать, сидел перед ним и был комиссаром его дивизии!

- А как же вы теперь думаете насчет мировой революции, товарищ полковой комиссар? - до крайности взволнованный собственными мыслями, спросил Левашов.

- А я об ней не думаю, - отрезал Бастрюков. - Фашисты почему сильно воюют? Они не думают, они знают одно - бей, и все!

А у нас какое было воспитание? Это - можно! То - нельзя! Да как же все так случилось? Да почему ж этому в Германии рабочий класс не помешал?.. Вот и проудивлялись, пока треть России не отдали! А по-моему, будь у нас поменьше этого интернационализма раньше - позлей воевали бы теперь! Тем более что время само показало, как иностранец - так через одного, хоть и с партбилетом, а шпион!

У Левашова даже подкатил комок к горлу от этих слов. У него не исчезло и, наверное, никогда не исчезнет удивление - как же это все получилось, как Германия стала фашистской? Но он никогда не боялся фашистов и не боится их сейчас; он убивал их, и будет убивать, и, пока жив, никуда не уйдет с передовой. Но он так же твердо был уверен, что Бастрюков, которого не мучили никакие такие мысли и который считал, что мы будем сильней воевать без этих мыслей, что этот самый Бастрюков боялся и боится фашистов и употребляет и будет употреблять всю свою изворотливость, чтобы продержаться всю войну подальше от передовой.

"Нет, врешь, - подумал Левашов, задетый за то самое святое в своих чувствах, из-за чего он считал себя коммунистом и был им на самом деле. Врешь, меня-то правильно воспитали, хоть ты и говоришь, что я отдал треть России, а вот тебя..."