Читать «Исповедальня» онлайн - страница 36

— Мама, мне еще нет и семнадцати! Моя жизнь только начинается. Впервые у меня было свидание с девушкой. Ну почему ты не замолчишь? Почему хочешь все испортить?

Подавленный, он предпочел бы ничего не слышать, но каждое слово врезалось в память, и он не сомневался навсегда.

— Я, как могла, старалась помочь ему. Доказательства? Когда в доме не оставалось ни гроша и ни крошки съестного, я отправлялась к отцу за деньгами, заранее зная, что он скажет:

— Сама выбирала, дочка.

Но я знала также, что в конце концов он достанет из кассы купюру и, пожав плечами, протянет мне.

Потом мы переехали в Канн — старый дантист ушел на пенсию. Ты был еще совсем маленький, и я сама занималась тобой, что не мешало мне быть и служанкой, и ассистенткой, быстро надевая белый халат, когда в дверь звонил пациент.

Но я не жаловалась. Я была счастлива, по крайней мере так мне казалось. Я чему-то служила. Твой отец считал мое самопожертвование вполне естественным, и ему в голову не приходило спросить, не устала ли я. В моей жизни была цель, существование мое имело смысл. Кому, по-твоему, пришла мысль открыть кабинет поэлегантнее и поискать новую клиентуру?

Тебе ответят, что мне: из честолюбия, чтобы жить на вилле, иметь служанку, носить модные платья.

Неправда! Это твой отец хотел утвердиться в жизни, доказать себе, что его карьера удалась.

Да, я получила виллу. У меня появилась Ноэми, появилось свободное время, возможность не носить по году одно и то же платье.

Только вот у нас с отцом не стало, если так можно выразиться, контакта, разве что за столом.

Она все более оживлялась, говорила отрывисто.

— Не я, а он приглашал своих друзей-врачей. Он таскал меня каждое воскресенье на яхту к Поцци, где я должна была развлекать разговорами его мерзкую жену, пока мужчины ловили рыбу в море у островов. Это он.

— Хватит, мама, — бросил Андре, вставая.

— Думаешь, я лгу?

— Ничего я не думаю. Извини, но я не хочу больше слушать.

— Воображаешь, что я сержусь на твоего отца?

— Я вообще ничего не воображаю.

— Неужели ты не понимаешь, Андре, что должен знать?

Она подошла к нему, худенькая и трогательная в своем бикини, положила руки ему на плечи.

— Я не хочу терять сына. Ведь ты, — умоляю, пойми, — единственное, что осталось в моей жизни. Казалось, он сдался.

— Понимаю, ма.

— Ты действительно понимаешь меня? Понимаешь, что моя жизнь потеряла всякий смысл, и если я цепляюсь за Наташу…

Она припала головой к его груди; он попытался высвободиться.

— Не будь строг ко мне, Андре. Сперва узнай все.

Что он мог ей ответить? Он чувствовал себя неуклюжим, инертным, и его волнение оставалось чисто поверхностным. Оно рассеется, как только она его отпустит.

— Не плачь, ма.

— Не бойся. Это хорошие слезы, они несут облегчение Она обхватила его руками и прижалась к нему еще сильнее, но тут из окна гостиной до них донесся голос Нозми. — К телефону, мадам.

Они не слышали звонков, вернее, те смешались с шумом бульвара Карно.

— Кто?

— Мадам Наташа.

Она отстранилась от него и, прежде чем уйти, вздохнула:

— Видишь!

Он не стал подниматься на чердак, а взял мопед и гонял по городу до половины девятого. Когда он вернулся, родители, серьезные и молчаливые, были уже за столом.