Читать «Исповедальня» онлайн - страница 32

— Нет. Встречался с Франсиной.

— Опять?

Даже тоном голоса она подчеркивала, что относится с одинаковой антипатией ко всем Буадье.

— Вы теперь назначаете друг другу свидания?

— Вчера она позвонила и сказала, что приедет в Канн повидаться с подругой. Вот мы и воспользовались ее приездом.

За последние два-три года мать сильно похудела. Ключицы выпирали, руки и ноги — одни кости, бюстгальтер почти пустой.

Солнечные ванны в саду тоже начались с Наташи, которая, совершенно голая, часами просиживала на террасе на крыше дома.

— Ты не мог бы, хоть изредка, уделять мне немного внимания? Уже несколько дней ты словно избегаешь меня.

— Да нет, мама. Экзамены…

— И что, экзамены мешают тебе смотреть мне в глаза? Возьми кресло.

Вокруг стояли плетеные кресла, но он сел на траву, обхватив руками колени. Он подозревал, что мать умышленно выбрала это место.

Она знала, как он не любит, когда заходят к нему в мансарду, — у него портилось настроение. А позови она его к себе в спальню или в будуар, беседа примет слишком торжественный характер.

Его смущал почти обнаженный вид матери, смущал ее голый живот. Кресло обтянуто грубым красным холстом; на красном, но более темном, цвета смородины, бикини желтый рисунок: нерасчесанные волосы стянуты шарфиком.

Лицо блестит от крема.

— Вы с Франсиной говорили обо мне?

— Не помню. Нет, не думаю.

Она всегда знала, когда он лжет.

— Полагаю, Ноэми не забыла тебе сказать, что утром я болела.

— Да.

— А отец уточнил, что я пила?

— Мне он этого не говорил.

— Удивительно. Он ищет любую возможность остаться с тобой наедине.

Надеюсь, ты не будешь отрицать, что иногда вы с ним говорите обо мне?

До чего же утомительны эти беседы с матерью! Каждое слово приобретает у нее значение не только своим прямым смыслом, но даже недосказанностью.

Она говорит как бы в двух, а то и в трех разных планах, так ловко перепрыгивая с одного на другое, что уследить за ней ох как непросто.

— Я действительно выпила несколько рюмочек, а как же иначе на вечеринке? И пила намного меньше, чем другие приглашенные. Увы, я больше не выношу алкоголя. Все утро меня тошнило. Ну так что?

Она бросала ему вызов.

— Ничего, мама.

— Ты стыдишься меня?

— Да нет, почему? Мне-то какое дело?

— Как давно ты не говорил со мной откровенно?

— Я всегда откровенен с тобой.

— Не обманывай самого себя, Андре. Раньше, когда у тебя что-нибудь случалось или тебе нужна была помощь, ты бежал ко мне за советом. Теперь ты скрываешь свои тайны. Приходишь, уходишь, сидишь за столом как чужой, и главное для тебя — побыстрее забраться на свой чердак. А если тебе хочется чем-то поделиться, ты идешь к отцу.

— Уверяю тебя, мама…

— Не оправдывайся. В твоем возрасте это естественно. Ты становишься мужчиной, и тебе легче с мужчиной.

Как и в разговоре с отцом, у них возникали паузы, но не столь длинные: мать легче переходила с одного на другое. Иногда казалось, что беседа носит бессвязный характер, но потом, подумав, Андре убеждался, что все сказанное составляет единое целое.

Непроизвольно мрачный, он видел красные пятна на зелени сада, тело матери, еще не успевшее загореть после зимы, и злился на себя за свою чуть ли не враждебную холодность.