Читать «Дождь идет» онлайн - страница 53

Сделать это не удалось. Одного из агентов толкнули. Он пошатнулся, но удержался за стенку кафе. Второй едва успел протолкнуть вперед мадам Рамбюр и ухватить за руку мальчика.

По счастью, рядом оказалась дверь кафе Костара, и они юркнули туда. Дверь захлопнулась. В тот же миг где-то со звоном разлетелись стекла... Люди, быть может, сами того не желая, но подхваченные общим потоком, ворвались в коридорчик Рамбюров, который тщетно заграждали полицейские.

- Что они делают? - возмущалась матушка. - Нашли они его или все еще ищут?

Господи боже мой... Это было ужасно потешно... Захваченная водоворотом тетя, разводившая толстыми ручищами, словно бы пыталась плыть, и вместе с толпой затянутая, как в воронку, в глубь мучного лабаза.

В окне полумесяцем показались люди. Они, пригнувшись, жесткулировали, разевали рты. Они что-то кричали, но ничего не было слышно - такой оглушительный стоял шум. Сто, а то и двести человек сидели на крыше рынка, и месяц светил так ярко, что видны были даже струйки дыма от сигарет. Жандармы спешились. Может, они дожидались команды? Они держались вдоль домов, и я запомнил одного, рыжего верзилу, который, повернувшись к двери, стал мочиться под громкий смех товарищей, но потом его примеру последовали второй, третий...

- Они всё переломают... - вздыхала мадемуазель Фольен.

Первым в окно выкинули кресло; оно разлетелось на тротуаре под восторженные возгласы, словно ракета в праздник взятия Бастилии 14 июля. За ним последовало кресло поменьше, креслице Альбера, а потом напольные часы...

- Мама!.. Мамочка... - заикался я, впиваясь ногтями в обнаженную руку матушки.

- Что с тобой?.. Что? Ну скажи же! Она, вероятно, подумала, что я поранился или заболел.

- Мамочка!..

Я не мог говорить. Рот открывался, но горло перехватывала спазма.

- Гляди...

Дверь... Заложенная дверь... Как это мне сразу не бросилось в глаза?.. Дверь была открыта...

- Они его поймали...

- Боже мой... Надо бы малыша уложить, Андре... Он у нас так заболеет...

Посуда... Кастрюли... Все летело в окно. Тот же путь проделала даже горевшая керосиновая лампа; она погасла уже в воздухе.

В комнате не осталось ровно ничего. Теперь очередь за окнами мансарды. Дома ли бедная старушка? Никому до нее не было дела, и мебель ее точно так же грохалась о тротуар...

- Если жандармы двинутся, - сказал отец, - по-моему, дело кончится бунтом.

- Но куда они его дели?

- Прячут... Чтобы его уберечь. Не то толпа учинит самосуд...

Что такое самосуд? Я не знал и все-таки не стал спрашивать.

Но самое страшное опять-таки придумала матушка:

- А что, если они дом подожгут!.. Ты уверен, что задвинул внизу засов?.. Забери-ка лучше деньги из конторки сюда, Андре...

Отец спустился за деньгами. Матушка сверху ему крикнула:

- Только ни в коем случае не зажигай света!

Кто знает, увидят снаружи свет и разохотятся?

Рыночные часы были у меня перед глазами, однако за весь вечер, даже часть ночи, мне ни разу не пришло в голову посмотреть, который час. Меня наверняка разбирал сон. Мне было давно пора быть в постели. Но усталость лишь усиливала возбуждение, лишь обостряла и без того обостренную чувствительность. У меня ломило даже кончики пальцев. Слезы принесли бы мне облегчение, но плакать я не мог.