Читать «Недомут» онлайн - страница 30

- А зачем это? - спросил он.

- Ох-хо-хо, - зашелся хохотом клетчатый. - Как это зачем, гость вы мой дорогой? Как это зачем, Матвей вы Арсеньевич, как можно такое у людей спрашивать? Дело у меня к вам, батенька, архиинтимное. Я бы сказал, что наиважнейшее. Пусть не судьбы мира сейчас решаем, но одну судьбу уж точно подводим, как вы говорили, к общему знаменателю. И вы нам по мере сил будете помогать. А не будете, так на цепь посадим. И будете вы под себя гадить, верно я говорю?

- Да я всегда к сотрудничеству готов, - напомнил учитель. - Разве я что-то говорил?

- Ну вот, замечательно, - утешил ласковый. - Расскажите-ка нам про этого, а врать будете - на цепь.

- Леша был талантливый мальчик, - поделился Ступочкин. - Только, наверное, не совсем настойчивый. Он мог получить серебряную медаль, но чего-то ему, как мне кажется, не хватило.

- А чего не хватило-то? - оживился затейливый.

- Ну старания, наверное, - предпроложил математик. - Чего там еще обычно не хватает? Ну желания, наверное, настойчивости, работы над собой, может быть.

- А может, ему на хрен ваши медали нужны? - улыбнулся клетчатый.

- Нет, - убежденно ответил Ступочкин. - Он очень переживал, хотел серебряную медаль. Когда получил итоговую тройку по химии, чуть не плакал. И ребята говорили, и учителя, что Смурнов чуть не плакал, хотели его даже пожалеть - но что поделать, не знал он химии. И по журналу четверка не выходила.

- Запущено, - тускло вымолвил хваткий, лаская галстук. - О...еть, как запущено. А в классе он чего делал?

- Уроки, как и все, - не понял Ступочкин.

- Не-а, - зевнул открытый. - Я имею ввиду скорее отношения в коллективе, с мальчиками там, с девочками. Случалось хоть что-то неординарное?

- Да нет, все ординарно, - ответил он. - Леша таким был, не очень общительным. А так все нормально. Я не помню, например, чтобы он с кем-то дрался, или влюблялся, нет, ничего особенного. Спиртного не пил, многие, кстати, пили, прямо в школьном дворе. А он всегда в стороне, никуда не лезет, никого не трогает.

Клетчатый промычал. А затем произнес:

- Как вам объяснить, Матвей Арсеньевич, что мне надо? Мне нужно все, что выходило бы за границы нормы и имело отношение к Смурнову. Понимаете? Как позитив, так и негатив. Вы были классный руководитель, вы должны знать! При чем не только что-то яркое интересует: понимаете, отсутствие чего-то яркого именно в том жизненном периоде - тоже неординарность, которая потом сказывается, есть и такие механизмы. Допустим, какой-то физический недостаток в детстве может сработать в позитив - он ведь выделяет человека из толпы, а как только происходит выделение, начинает работать самосознание. Здесь главное не вектор какой-то, не направленность событий и не полнота жизни. Я допускаю, что ее как раз нет. Важно включение механизмов, которые потом сработают, например, того же самосознания. В первую очередь требуется отстройка от массы, все равно по каким признаком, лишь бы не быть частью более общего организма, организма из пяти, десяти, ста человек. Важно выпасть из среднего, все равно почти, почему - даже если выпадение связано с какими-то проблемами, с отставанием, это неважно. Жизнь-то длинная, все можно наверстать, лишь бы заиметь что-то внутри, что можно раскручивать на протяжении жизни. Там все быстро раскрутится. Например, тяжелая болезнь в детстве может идти во благо. Если она угрожает смертью - это сильное состояние, что-то экзистенциально острое. Оно будит самосознание, а самосознание как ощущение своей отдельности от мира есть необходимое условие мысли. То есть если есть это условие, то есть некий перводвигатель, мысль появится - сначала она будет простой, а затем с течением времени усложнится, и так до самого конца, до понимания всего, что может понимать вообще человек. То есть это вопрос течения времени, только и всего - если есть-таки перводвигатель, я повторяю. Перводвигатель один - попасть в точку самосознания, а дальше процесс пойдет абсолютно без усилий, сам собой. Попадание в эту точку дискретно, постепенного перехода почти что нет. Очень замечательно, например, проболеть в детстве полгода - очень много прочитанных книг, каких-то мыслей. Все это от безделья, от невозможно жить обычной жизнью, и все это выбрасывает в точку, где человек себя сознает. Главное - вопрос отстройки. Быть самым сильным и никого не бояться - отстройка. Быть самым слабым и бояться всех - тоже отстройка. Некоторые в этом состоянии начинают копить злость, параллельно решая, что есть сила и что есть слабость, потому что актуально это решать - не решишь, всю жизнь будешь грязью, никем. А потом имеют очевидное преимущество, если собрали в точку вот эту энергию зла и добавили к ней понимание силы. Они и энергичнее, и мир понимают лучше, и опережают тех, кто в детстве им стучал по физиономии - опережают в настоящей жизни, где все переигрывается заново. Отрочество ведь не жизнь, там ничего актуально не решается, это так - репетиция, закладка ресурса на все последующее. А потом все переигрывается набело. Вот поэтому я и спрашиваю вас, Матвей Арсеньевич, вы же могли заметить любые отклонения. Хорошо: он учился средне, с девочками не дружил, водку не пил, с мальчиками не ссорился, душой компании, как я понял, и близко не был. Но, может, там есть что-то примечательное со знаком минус? Может быть, он панически боялся девушек? Или маялся редкой болезью? Или его вся школа била? А вдруг Смурнов за десять лет ни с кем не перемолвился словом, это ведь тоже неординарно. Вдруг у него не было ни одного друга? Или его все презирали?